Прошел почти год с тех пор, как Зарифахона Исламова в последний раз получала известие от своей двоюродной сестры Гулокчи.

Гулокча, которой уже далеко за 50, родом из Урумчи, столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Она приезжала в Узбекистан в августе прошлого года и в течение месяца гостила у Исламовой. Перед отъездом она пообещала опубликовать в Facebook сообщение, чтобы уведомить друзей и родственников о своем возвращении домой. По словам Зарифахоны, сообщение так и не появилось.

По всей вероятности, Гулочка, чье имя, как и имя Исламовой, было изменено в этой статье в целях сохранения анонимности, является одной из многочисленных этнических уйгуров, которые исчезают вследствие непрекращающейся кампании репрессий, проводимой китайскими властями в отношении мусульманских общин в Синьцзяне.

Бедственное положение проживающих в Китае этнических казахов стало поводом для начала активной кампании, организованной рядом казахстанских активистов, невзирая на преследование властей. Но в Узбекистане об уйгурах практически никогда не говорят. Иногда высказываются сомнения относительно самого факта их существования в стране.

Но Гулокча существует.

"Гулокча занималась челночной торговлей. Она привозила товары из Урумчи и продавала их в Узбекистане. По вечерам мы болтали о самых разных вещах, но в основном о наших уйгурских родственниках в Китае", - сказала Зарифахона Eurasianet.org в своем доме в Ташкенте.

Глаза Зарифахоны наполнились слезами, когда она вспоминала о том, как они с Гулокчой обменивалась сообщениями в Facebook и WhatsApp. Им пришлось прекратить это после того, как Пекин наложил запрет.

"Я слышала, что все популярные приложения для обмена сообщениями были заблокированы в Китае, и что людей наказывали за установку их на свои телефоны. Что власти не хотели, чтобы уйгуры разговаривали со своими родственниками из Узбекистана", - сказала Зарифахона.

Bсе, что у Зарифахоны осталось от Гулокчи, - это фотографии и блестящее хлопковое платье, которое она привезла ей из Урумчи.

Подобные истории об исчезновениях в Узбекистане не редкость, несмотря на официальную цензуру, тяготеющую над освещением этих событий. Фарух тоже этнический уйгур, но у него узбекский паспорт. Он рассказал Eurasianet.org о своем друге из Урумчи, который владел фабрикой по производству носков. Около года назад власти конфисковали фабрику, сказал Фарух, попросив не публиковать его фамилию, т.к. иначе ему могли грозить неприятности.

"Они закрыли мечети. Невозможно соблюдать пост во время месяца Рамадан. Даже те уйгуры, которые спокойно занимаются бизнесом, подвергаются преследованиям. Они конфискуют принадлежащие им товары, отбирают фабрики и накладывают арест на их торговые палатки", - сказал Фарух.

По словам Зарифахон, она почти каждый день читает уйгурские сайты. Узбекские СМИ крайне редко освещают события в Синьцзяне. Между тем репортажи о Китае в целом выдержаны в оптимистичном ключе и затрагивают такие безобидные сферы, как культура и бизнес, а также рассказывают о том, как китайские инвестиции поступают в Узбекистан.

Сергей Абашин, петербургский этнограф, десятилетиями изучавший Центральную Азию, уверен, что цензура связана с экономическими отношениями, связывающими Ташкент и Пекин.

"Bласти опасаются, что оказание какой-либо поддержки ирредентизму может привести к возникновению радикальных, политических и исламских оппозиционных настроений внутри самой страны", - сказал Абашин.

По мнению Абашина, хранимое молчание, возможно, обусловлено тем фактом, что Узбекистан долгое время был закрытой страной.

"Граждане не имели доступа к информации извне и не проявляли интереса к событиям, происходящим в других странах", - сказал он.

Журнал "Такли Макан".

На сегодняшний день в Узбекистане действуют три уйгурских национально-культурных центра. Община выпускает собственные журналы на уйгурском языке, публикуемые на кириллице. Один из них - "Такли Макан" - называется так же, как и пустыня в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, которая занимает территорию приблизительно размером с Германию.

Существуют также три программы, ежедневно транслируемые на уйгурском языке на государственном радио, и короткие телепередачи, выходящие пару раз в месяц. Гульбахор Курбанова уже многие годы является голосом и лицом уйгурских новостей в Узбекистане. Однако она открыто признает, что совершенно не интересуется происходящим в Синьцзяне - факт, который вызывает немалое раздражение представителей уйгурской общины.

"Наши передачи посвящены исключительно жизни и деятельности этнических уйгуров в Узбекистане. Нынешняя ситуация с уйгурами в Китае не освещается", - сказала она Eurasianet.org.

Даже численность уйгурской общины представляет собой своего рода загадку. Согласно последней переписи, проведенной еще в советское время, в 1989 году, в УзССР проживало почти 36 000 уйгуров, составлявших 0,2% населения республики. С тех пор полноценных переписей не проводилось, но, согласно официальной статистике, в 2000 году размер уйгурской общины составлял приблизительно 19 500 человек, что существенно меньше предыдущих показателей.

Профессор Национального университета Узбекистана Аблат Ходжаев, этнический уйгур и автор книг об этой этнической группе, называет более высокие цифры.

"Bосемьдесят лет назад в республиках Центральной Азии проживало около 1,5 миллиона уйгуров, - сказал Ходжаев, ссылаясь на свое собственное исследование. - B Казахстане и Кыргызстане им удалось сохранить свою идентичность. Но в Узбекистане часть уйгуров записались как узбеки. Многие ассимилировались".

Откровенно говоря, в отсутствие обширных и всесторонних исследований на основе изучения родословных и генеалогических древ, практически невозможно внести какую-либо ясность в данный вопрос. Уйгуры на протяжении веков мигрировали по территории Центральной Азии - кто-то из них занимался торговлей или поисками работы, а кто-то пытался спастись от сотрясавших регион войн, репрессий и революций.

Ситуацию усугубляет тот факт, что узбекское правительство на протяжении долгого времени демонстрирует нежелание даже признавать существование в стране уйгурского меньшинства. Ходжаев рассказывает историю, якобы произошедшую в середине 1990-х годов, когда покойный президент Ислам Каримов встретился с тогдашним премьер-министром Китая Ли Пэном. Eurasianet.org не в состоянии в независимом порядке проверить достоверность этой истории, но ее популярность красноречиво говорит о том, что узбекские уйгуры испытывали беспокойство в отношении властей.

"У Каримова спросили: "Сколько уйгуров в Узбекистане?". Он ответил, что уйгуров вовсе нет, - сказал Ходжаев, пересказывая свою версию предполагаемого разговора. - Каримов знал, что уйгуры были, но не хотел говорить об этом". // russian.eurasianet.org