Тошкент вақти - 
Журнал Ҳаракат
№3 (14) 1998. Гарб биз тугримизда
Нугзар Микеладзе -
Каримовнинг охирги душмани
ПОСЛЕДНИЙ ВРАГ ИСЛАМА КАРИМОВА
(Быть узбекским диссидентом грустно. И опасно)
Нугзар Микеладзе,
"Новые Известия"
17 февраля 1998
--------------------------------------------------------------------------------
Утром второго января, отдежурив ночь у постели Нарзикулова, прямо из больницы Абдуфаттах Маннапов отправился выполнять последную просьбу друга. Тот попросил передать денежный долг общему знакомому. Друг торопился - перед самим Новым годом врач поставил на редкость точный диагноз. Жить Мадамину Нарзикулову оставалось не более четырех дней.
...Слякотными московскими проулками Маннапов пошел к станции метро. Какой тут к чертям Новый год! Он вдруг подумал, что кроме всего прочего, с уходом Нарзикулова остается в Москве один. Все друзья и соратники уже покинули не только родной Узбекистан, но и Москву. Абдурахим Пулат - в Стамбуле, его брат Абдуманноб - в Вашингтоне, Пулат Ахунов и Абдурашид Шариф - в Швеции, Альберт Мусин - в Хельсинки, Анвар Усманов - в Мюнхене... "Враги Ислама", как их иногда называют, имея в виду, конечно, не мусульманство в целом, а только лишь узбекского президента Ислама Каримова.
Маннапов сделал мрачный вывод: этот самый Ислам успешно завершает очередной этап выдав-ливания своих инакомыслящих поданных, причем уже даже не с подвластной ему территории, а из сопредельного государства. И теперь сам Абдуфаттах, не причеслявший ранее себя к лидерам демократического движения, становится наиболее активным узбекским диссидентом в СНГ...
Что-то непонятное послышалось за спиной. Он попытался оглянуться, но не успел. Его сильно ударили сзади по голове. Падая в грязный снег, увидел двух мужчин с собакой, услышал только "фас"...
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Да, как это не скучно, Абдуфаттах Маннапов - диссидент. Что еще безнадежнее - узбекский диссидент. (Хотя он сейчас гражданин России.) Ему сорок шесть лет. Философ, кандидат наук, доцент. Преподовал в Ташкентском университете, Институте искусств, работал в Институте философии и права и т.д. Человек мягкий, очень спокойный в эмоциях, похоже, несколько мечтательный. Демократ горбачевского призыва.
В Узбекистане в те времена тоже отдавали дань новым веяниям. Еще в конце восьмидесятых я видел по телевизору один митинг.(Так это действие официально называлось.) Проходил он в Таш-кентском дворце съездов, первый секретарь читал, в презилиуме сидели члены ЦК, в первых рядах - секретари обкомов и министры, дале секретари райкомов и заместители министров, потом номенклатура помельче. Большое неудовольствие митингующие выражали по поводу возникновения демократического движения "Бирлик".
Вскоре заявил о себе проправительственный "Эрк", затем попытавшийся переодеться в национально озобоченную организацию. Ну а поскольку нормальный мусульманин Абдуфаттах Маннапов продолжал свои поиски на подъездных путях демократии и был против курса существующего правительства, он остался в "Бирлик"е, где и пережил неповторимые эйфорические переживания, знакомые каждому из тех, кому сегодня за тридцать.
Он занимался философской компративистикой, то есть ролью и значением философских связей. В силу этого знания пришел к убеждениям, в некотором смысле конфликтным для культурной среды Ташкента. Он говорил про общечеловеческое цивилизованное единство, утверждал, что правила определенного поведения правительства по отношению к своим гражданам пытались выработать и на Востоке - в Китае, Центральной Азии, на Кавказе, в Египте и т.д. И только потом, восприняв все это, переведенное на латынские языки, сама Европа пришла к своему Ренессансу. Он говорил, что нет народов с каким-то особо предопределенным путем, а есть единственный путь, который называется прогрессом.
Маннапов категорически против мыслей, что существуют народы, не подготовленные к демократии, и в мире существуют какие-то особые менталитеты. "Ислам тоже был введен, - убеждал своих соотечественников Маннапов. - Узбеки были зороастрийцами***. И только арабы ввели ислам". На этом основании делал вывод, что и демократия может быть привита. Систему духовных ценностей можно ввести, но для того чтобы не было оскорбительным качество жизни, нужно создавать институты демо-кратии.
Не будем судить, так ли обстоят дела, и замерять эффективность этих интеллигентских дискуссий. Известно только, что ни один из наших братских народов (в лице своих самоназванных духовных отцов) не отказался от удовольствия по-искать в себе нечто исключительное и какой-то особый путь.
С шестнадцатого по восемнадцатое января 1992 года республику потрясли события, официально названные студенческими беспорядками. Молодые люди вышли на площади, возмущенные повышением цен. Утром шестнадцатого Мааннапов увидел в этом факте только движение демократического процесса: студенты осознали свои права. Днем того же числа, и семнадцатого, и восемнадцатого он наблюдал всю беспомощную силу власти. Против его учеников бросили спецназ, в них стреляли, был разгромлен студенческий городок.
Студенты вынесли большой плакат с изображением Ислама Каримова. Президенту пририсовали усы и бороду. Надпись на плакате гласила: "Чудовище, пожирающее своих детей".
В качестве основного обличительного документа власти использовали фотографию, в центре которой был запечатлен тот самый плакат со словами о чудовище и детях. На тех, кто попал в кадр были заведены первые уголовные дела. В частности, попали в объектив и соответственно под уголовное преследование Абдуманноб Пулат и Анвар Усманов. Кое-кто из фигурировавших на снимке попросту пропал, сгинул. Маннапов в кадр не попал.
ЗАХВАЧЕННЫЙ ДОМ
В последующие годы Абдуфаттах Маннапов подобно наркоману пытался "догнать" однажды испытанное прекрасное ощушение. И был не одинок. Я не знаю точно, весь ли цвет нации стремился к той самой пережитой свободе или только маленькая его часть. Знаю только, что эта часть испытала совсем другое. Конкретно-физические побои и страх за близких. Власть решала проблему бесхитростно. Первым из самых известных в республике людей избили Пулата Ахунова, депутата, единственного из сотни парламентариев от Узбекистана голосовавшего за предложения академика Сахарова. У здания Союза писателей выбили все зубы журналисту Абдурашиду Шарифу, он лечился после этого около восьми месяцев. Напротив городской прокуратуры проломили голову арматурным прутом доктору наук Абдурахиму Пулату, председателю "Бирлика". Абдуфаттах признается, что проплакал выйдя из нейрохирургии полтора часа, так плох был Абдурахим. С нескольких сторон сразу загорелся дом Анвара Усманова, в котором собирались члены "Бирлика". Абдуманноба Пулата выкрали в Бишкеке. В общем, досталось всем, хотя и митингов,и демонстраций или беспорядков уже не было. Сам Маннапов крепко получил, когда бросился на омоновца, ударившего дубинкой женщину.
Все эти события перемежались с перманентными отсидками в милицейских камерах и попытками освободить из таких же камер студентов и друзей-демократов из "Бирлика", а затем и "Эрк"а. Он еще успевал читать лекции. Хотя студентов в Ташкенте оставалось совсем немного. Ему сокращали часы по политологии, философии, истории, эстетике. Правда, утвердили монографию и тему докторской диссертации. Но открыто говорили, что для успешной защиты необходимы ссылки на мудрые высказывания президента. Друзья уезжали в эмиграцию один за другим...
Когда президент Каримов клятвенно побещал президенту Клинтону примириться со своей внутренной демократической оппозицией, кое-кто из уставших бирликовцев и эрковцев (прдолжающих активно враждовать не-смотря на то, что и "Эрк" впоследствии попал под пресс режима) стал поговаривать: да, возможно, грядет потепление. Правда, эти всхлипы надежды доносились только из эмиграции. Находясь в центре событий, Абдуфаттах видел совсем другое.
Первый академик независимого Узбекистана и первый герой Узбекской республики, президент Ислам Каримов добился полной и неконторлируемой власти и теперь пытается убедить Запад, а в особенности американцев, что властные отношения в Узбекистане отвечают "национальному мента-литету". Перепугался он однажды, во время поездки по Наманганской области, когда ребята-исламисты Тахира Юлдашева (ныне лидера узбекских моджахедов) вывели многотысячную толпу. Тогда Каримов извинился перед народом за чиновный произвол и пообещал "исправить недоработки".
Много ездивший по республике Маннапов стал замечать некое грозное явление, которое он назвал "катакомбным исламом". В провинции, и особенно в деловитой и религиозной Ферганской долине, резко возрасла популярность пятничных намазов. Но на это традиционное для мусульман подведение итогов недели люди стали ходить не к официальным религиозным деятелям, а к религиозным неформалам, которых называют ваххабистами. Мулла-фундаменталист, говорящий о действительном состоянии жизни, а не славославящий президенту, стал собирать аудиторию в несколько раз больше, чем "официальный", назначенный Службой национальной безопасности. В то время как демократическая риторика властей, "подтвержденная" очевидным воровством, стала вызывать озлобление и отвращение к самим понятиям "демократия" и "права человека".
Первокурсникам в техническом университете раздали текст клятвы президенту. И они поклялись хранить ему верность. (После чего ректор Акил Салимов, бывший секретарь по идеологии, стал министром высшего образования.) По городу шныряли фискалии. От друзей в письменном виде стали отказываться дети. Сам Маннапов был уже разведен и ограничил общение с сыном и дочерью. Последовала цепь трагических событий в среде близких людей.
Маннапов не мог подобно банкиру Рустаму Усманову выкупить у гэбэшников их ежедневные донесения на себя, но он почуял, что круг сжимается. Как-то, войдя домой он обнаружил следы обыска. Ничего из более или менее ценных вещей неизвестные посетители не тронули. Исчезли только его большой архив, переписка и дневники.
...Он покинул свою родину, как герой писателя Кортасара, запиравший дверь за дверью из комнаты в комнату, в которых поселялся неясный, тревожащий шум, и в итоге ушедший через окно, выбросив ключи от дома в водосток.
ЯЗЫК ПРАВДЫ ДО ДОБРА НЕ ДОВОДИТ
Маннапов, никому ничего не сообщая, выехал автобусом к родственникам в Казахстан, оттуда - в цитадель демократии Москву.
Еще полный сил Нарзикулов очень обрадовался неожиданной подмоге. Он возглавлял "Общество содействия соблюдению прав человека в Центральной Азии", и Маннапов пошел к нему в заместители. Это чисто правозащитная работа - сбор и обработка информации о нарушении прав человека властями, издание соответствующих бюллетеней, обращений и рассылка их силами актива в другие правозащитные и международные организации, газеты, а также непосредственно на места этих самых нарушений.
Москва в этом смысле очень важна для диссидентствующих элементов. Они считают, что лучше всего правду говорить на русском языке (?. - Тахририят). Во-первых, он к этому приспособлен лучше других. Что подтвердить представитель любого национального меньшинства. (?? - Тащририят) Кроме того, его еще не совсем забыли в республиках и усиленно учат на Западе - значит, аудитория обеспечена. Правозащитники, правда, почему-то забывают, что в самой России на этом языке уже сказано столько правды, что ее отказываются воспринимать уши. Поэтому теперь здесь принято говорить правду в глаза.
Поначалу Маннапов зачитывался московскими газетами, ибо последние годы ташкентские интеллигенты из российских газет видели исключительно "Труд" и в конце недели выстаивали очередь за "Аргументами и фактами". Первое, что бросилось, - небольшая дискуссия в прессе о том, стоит ли выдавать узбекским властям бывшего нефтяного министра Узбекистана Анвара Хусаинова, ныне гражданини России и человека по всем меркам честного. (Что интересно, Россия его скоро выдала).
Выяснилось, что к подобным просьбам сопредельных государств в Москве относятся с большой отзывчивостью. Хотя и выборочно. Грузинам, допустим, их скрывающихся в столице России соотечественников не выдают. А властям, скажем, Азербайджана и, что для Маннапова особенно неприятно, Узбекистана выдают. Даже если эти люди уже стали российскими гражданами.
Вскоре московская милиция арестовала ташкентского журналиста Мусина, с которым Абду-фаттах был хорошо знаком, и собиралась выдавать его узбекским властям. В тот раз правозащитникам удалось поднять шум, подключит газеты, и Альберта выпустили. Он по-быстрому сбежал в Финляндию.
Маннапова попытались взять прошлым летом, сразу после того, как удалось эмигрировать Мусину. (Перед этим в Швеции опубликовали большую статью Маннапова о положении дел в Узбекистане.) Искали и Нарзыкулова, которого в тот момент не было. В офис его организации нагрянули аж четверо офицеров милиции. В камуфляже, бронежилетах и при оружии. Повезли в 18-е отделение милиции, куда в след явились сотрудники московской Хельсинской группы и журналисты "Экспресс-хроники", соседи по зданию. Дежурный по отделению майор Рожков сказал, что Абдуфаттах Маннапов объявлен во всесоюзный (Формально, наверное, не всесоюзный, а всеэсэнговский, хотя, по-существу, одно и то же - Тащририят) розыск, но показать бумагу не смог. Потом он придрался к калужеской прописке Маннапова. Какой-то напряженный гражданин восточного типа в штатском то входил, то выходил из дежурного отделения. Московские правозащитники все-таки "дожали" милиционера, увели Маннапова и разыскали непосредственно того, кто отдавал приказ о задержании. Им оказался начальник оперативно-розыскного отдела седьмого РУВД А.Б.Дзиов. Открыть истинную причину задержания, признался начальник, он не имеет права.
Судя по всему, 18-отделение получило нагоняй, потому-что на следующий день милиционеры пришли снова. На сей раз правозащитники попросту спрятали соседа. Все было очевидно: родина знает, где ее сын, и в свободный полет его не отпустит. Российское гражданство ровным счетом ничего не значит. И родина грубо напомнила о себе через месяц. Маннапов шел с работы к метро. Его окружили трое мужчин. Двое, как он говорит, европейской наружности, один-узбек. Абдуфаттах понял, что несколько безответных звонков в офис были контрольными. Земляк на родном языке объяснил Маннапову, что его ждет, если он не перестанет поливать грязью родной Узбекистан. (Ничего, к слову, хорошего: вплоть до позорной смерти.) Потом все трое стали пинать его в ноги. На сей раз повезло - из переулка показалась большая веселая компания. И Маннапов, воспользовавшись замешательством, бежал с поля брани.
...Нарзикулов умер в ночь на третье января. Диагноз врача оправдался. Маннапов узнал об этом в Склифе, куда его доставили с сотрясением мозга, оторванной лодыжкой, сломанной рукой, много-численными травмами и укусами. После молчаливого, ожесточенного избиения он очнулся в снегу и первым делом ощупал карманы. Полторы тысячи долларов - последний долг Нарзикулова были целы.(Все-таки есть дисциплина у загадочных людей, преследующих его: залезли в квартиру и ничего ценного, кроме архива, не взяли. Избили до полусмерти, а по карманам не пошарили.) Маннапов добрался на такси до Хельсинской группы, отдал деньги и только после этого позволил друзьям отвезти себя в больницу.
Президент Ислам Каримов как-то высказался в том духе, что желательнее в сотне-другой смутьянских голов "подкрутить гайки", чем заниматься перевоспитанием двадцатитрехмиллионного народа. В свете этого озарения ему следовало бы поощрить невидимую спецслужбу, которая борется с инакомыслящими узбеками. Во-первых, борется незатейливо - что проще мордобития? Во-вторых, в тесной дружеской связке с московскими коллегами. И главное - высокоэффективно. "Выдавлены" практически все идеологически вредные личности.
Особого внимания заслуживает и более сложная, в некотором роде аналитическая работа узбекской охранки в среде узбекских демократов: умело разогретые обиды, недоверие и подозрительность. Собственно, Нарзикулов и заболел после того, как в стан оппозиционеров запустили слух о том, что он и Абдуманноб Пулат предали общее дело и пошли на соглашательство с людьми Каримова. Маннапов знал, что это не так, и с грустью наблюдал, как угасает друг. Совместными усилиями удалось отвести нелепые обвинения, но Нарзикулов скоро слег, чтобы уже не встать.
--------------------------------------------------------------------------------
*** Утверждение, что" Узбеки были зороастрийцами" фактически является неверным. Как правильно заметил наш читатель Shavkat Sultanbekov , за что мы благодарны ему, в зороастрийский период узбеки как нация не существовали.Зороастрийцами были древние народы которые проживали на територии нынешнего Узбекистана и других частях Центральной Азии.
(Быть узбекским диссидентом грустно. И опасно)
Нугзар Микеладзе,
"Новые Известия"
17 февраля 1998
--------------------------------------------------------------------------------
Утром второго января, отдежурив ночь у постели Нарзикулова, прямо из больницы Абдуфаттах Маннапов отправился выполнять последную просьбу друга. Тот попросил передать денежный долг общему знакомому. Друг торопился - перед самим Новым годом врач поставил на редкость точный диагноз. Жить Мадамину Нарзикулову оставалось не более четырех дней.
...Слякотными московскими проулками Маннапов пошел к станции метро. Какой тут к чертям Новый год! Он вдруг подумал, что кроме всего прочего, с уходом Нарзикулова остается в Москве один. Все друзья и соратники уже покинули не только родной Узбекистан, но и Москву. Абдурахим Пулат - в Стамбуле, его брат Абдуманноб - в Вашингтоне, Пулат Ахунов и Абдурашид Шариф - в Швеции, Альберт Мусин - в Хельсинки, Анвар Усманов - в Мюнхене... "Враги Ислама", как их иногда называют, имея в виду, конечно, не мусульманство в целом, а только лишь узбекского президента Ислама Каримова.
Маннапов сделал мрачный вывод: этот самый Ислам успешно завершает очередной этап выдав-ливания своих инакомыслящих поданных, причем уже даже не с подвластной ему территории, а из сопредельного государства. И теперь сам Абдуфаттах, не причеслявший ранее себя к лидерам демократического движения, становится наиболее активным узбекским диссидентом в СНГ...
Что-то непонятное послышалось за спиной. Он попытался оглянуться, но не успел. Его сильно ударили сзади по голове. Падая в грязный снег, увидел двух мужчин с собакой, услышал только "фас"...
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ФОТОГРАФИИ
Да, как это не скучно, Абдуфаттах Маннапов - диссидент. Что еще безнадежнее - узбекский диссидент. (Хотя он сейчас гражданин России.) Ему сорок шесть лет. Философ, кандидат наук, доцент. Преподовал в Ташкентском университете, Институте искусств, работал в Институте философии и права и т.д. Человек мягкий, очень спокойный в эмоциях, похоже, несколько мечтательный. Демократ горбачевского призыва.
В Узбекистане в те времена тоже отдавали дань новым веяниям. Еще в конце восьмидесятых я видел по телевизору один митинг.(Так это действие официально называлось.) Проходил он в Таш-кентском дворце съездов, первый секретарь читал, в презилиуме сидели члены ЦК, в первых рядах - секретари обкомов и министры, дале секретари райкомов и заместители министров, потом номенклатура помельче. Большое неудовольствие митингующие выражали по поводу возникновения демократического движения "Бирлик".
Вскоре заявил о себе проправительственный "Эрк", затем попытавшийся переодеться в национально озобоченную организацию. Ну а поскольку нормальный мусульманин Абдуфаттах Маннапов продолжал свои поиски на подъездных путях демократии и был против курса существующего правительства, он остался в "Бирлик"е, где и пережил неповторимые эйфорические переживания, знакомые каждому из тех, кому сегодня за тридцать.
Он занимался философской компративистикой, то есть ролью и значением философских связей. В силу этого знания пришел к убеждениям, в некотором смысле конфликтным для культурной среды Ташкента. Он говорил про общечеловеческое цивилизованное единство, утверждал, что правила определенного поведения правительства по отношению к своим гражданам пытались выработать и на Востоке - в Китае, Центральной Азии, на Кавказе, в Египте и т.д. И только потом, восприняв все это, переведенное на латынские языки, сама Европа пришла к своему Ренессансу. Он говорил, что нет народов с каким-то особо предопределенным путем, а есть единственный путь, который называется прогрессом.
Маннапов категорически против мыслей, что существуют народы, не подготовленные к демократии, и в мире существуют какие-то особые менталитеты. "Ислам тоже был введен, - убеждал своих соотечественников Маннапов. - Узбеки были зороастрийцами***. И только арабы ввели ислам". На этом основании делал вывод, что и демократия может быть привита. Систему духовных ценностей можно ввести, но для того чтобы не было оскорбительным качество жизни, нужно создавать институты демо-кратии.
Не будем судить, так ли обстоят дела, и замерять эффективность этих интеллигентских дискуссий. Известно только, что ни один из наших братских народов (в лице своих самоназванных духовных отцов) не отказался от удовольствия по-искать в себе нечто исключительное и какой-то особый путь.
С шестнадцатого по восемнадцатое января 1992 года республику потрясли события, официально названные студенческими беспорядками. Молодые люди вышли на площади, возмущенные повышением цен. Утром шестнадцатого Мааннапов увидел в этом факте только движение демократического процесса: студенты осознали свои права. Днем того же числа, и семнадцатого, и восемнадцатого он наблюдал всю беспомощную силу власти. Против его учеников бросили спецназ, в них стреляли, был разгромлен студенческий городок.
Студенты вынесли большой плакат с изображением Ислама Каримова. Президенту пририсовали усы и бороду. Надпись на плакате гласила: "Чудовище, пожирающее своих детей".
В качестве основного обличительного документа власти использовали фотографию, в центре которой был запечатлен тот самый плакат со словами о чудовище и детях. На тех, кто попал в кадр были заведены первые уголовные дела. В частности, попали в объектив и соответственно под уголовное преследование Абдуманноб Пулат и Анвар Усманов. Кое-кто из фигурировавших на снимке попросту пропал, сгинул. Маннапов в кадр не попал.
ЗАХВАЧЕННЫЙ ДОМ
В последующие годы Абдуфаттах Маннапов подобно наркоману пытался "догнать" однажды испытанное прекрасное ощушение. И был не одинок. Я не знаю точно, весь ли цвет нации стремился к той самой пережитой свободе или только маленькая его часть. Знаю только, что эта часть испытала совсем другое. Конкретно-физические побои и страх за близких. Власть решала проблему бесхитростно. Первым из самых известных в республике людей избили Пулата Ахунова, депутата, единственного из сотни парламентариев от Узбекистана голосовавшего за предложения академика Сахарова. У здания Союза писателей выбили все зубы журналисту Абдурашиду Шарифу, он лечился после этого около восьми месяцев. Напротив городской прокуратуры проломили голову арматурным прутом доктору наук Абдурахиму Пулату, председателю "Бирлика". Абдуфаттах признается, что проплакал выйдя из нейрохирургии полтора часа, так плох был Абдурахим. С нескольких сторон сразу загорелся дом Анвара Усманова, в котором собирались члены "Бирлика". Абдуманноба Пулата выкрали в Бишкеке. В общем, досталось всем, хотя и митингов,и демонстраций или беспорядков уже не было. Сам Маннапов крепко получил, когда бросился на омоновца, ударившего дубинкой женщину.
Все эти события перемежались с перманентными отсидками в милицейских камерах и попытками освободить из таких же камер студентов и друзей-демократов из "Бирлика", а затем и "Эрк"а. Он еще успевал читать лекции. Хотя студентов в Ташкенте оставалось совсем немного. Ему сокращали часы по политологии, философии, истории, эстетике. Правда, утвердили монографию и тему докторской диссертации. Но открыто говорили, что для успешной защиты необходимы ссылки на мудрые высказывания президента. Друзья уезжали в эмиграцию один за другим...
Когда президент Каримов клятвенно побещал президенту Клинтону примириться со своей внутренной демократической оппозицией, кое-кто из уставших бирликовцев и эрковцев (прдолжающих активно враждовать не-смотря на то, что и "Эрк" впоследствии попал под пресс режима) стал поговаривать: да, возможно, грядет потепление. Правда, эти всхлипы надежды доносились только из эмиграции. Находясь в центре событий, Абдуфаттах видел совсем другое.
Первый академик независимого Узбекистана и первый герой Узбекской республики, президент Ислам Каримов добился полной и неконторлируемой власти и теперь пытается убедить Запад, а в особенности американцев, что властные отношения в Узбекистане отвечают "национальному мента-литету". Перепугался он однажды, во время поездки по Наманганской области, когда ребята-исламисты Тахира Юлдашева (ныне лидера узбекских моджахедов) вывели многотысячную толпу. Тогда Каримов извинился перед народом за чиновный произвол и пообещал "исправить недоработки".
Много ездивший по республике Маннапов стал замечать некое грозное явление, которое он назвал "катакомбным исламом". В провинции, и особенно в деловитой и религиозной Ферганской долине, резко возрасла популярность пятничных намазов. Но на это традиционное для мусульман подведение итогов недели люди стали ходить не к официальным религиозным деятелям, а к религиозным неформалам, которых называют ваххабистами. Мулла-фундаменталист, говорящий о действительном состоянии жизни, а не славославящий президенту, стал собирать аудиторию в несколько раз больше, чем "официальный", назначенный Службой национальной безопасности. В то время как демократическая риторика властей, "подтвержденная" очевидным воровством, стала вызывать озлобление и отвращение к самим понятиям "демократия" и "права человека".
Первокурсникам в техническом университете раздали текст клятвы президенту. И они поклялись хранить ему верность. (После чего ректор Акил Салимов, бывший секретарь по идеологии, стал министром высшего образования.) По городу шныряли фискалии. От друзей в письменном виде стали отказываться дети. Сам Маннапов был уже разведен и ограничил общение с сыном и дочерью. Последовала цепь трагических событий в среде близких людей.
Маннапов не мог подобно банкиру Рустаму Усманову выкупить у гэбэшников их ежедневные донесения на себя, но он почуял, что круг сжимается. Как-то, войдя домой он обнаружил следы обыска. Ничего из более или менее ценных вещей неизвестные посетители не тронули. Исчезли только его большой архив, переписка и дневники.
...Он покинул свою родину, как герой писателя Кортасара, запиравший дверь за дверью из комнаты в комнату, в которых поселялся неясный, тревожащий шум, и в итоге ушедший через окно, выбросив ключи от дома в водосток.
ЯЗЫК ПРАВДЫ ДО ДОБРА НЕ ДОВОДИТ
Маннапов, никому ничего не сообщая, выехал автобусом к родственникам в Казахстан, оттуда - в цитадель демократии Москву.
Еще полный сил Нарзикулов очень обрадовался неожиданной подмоге. Он возглавлял "Общество содействия соблюдению прав человека в Центральной Азии", и Маннапов пошел к нему в заместители. Это чисто правозащитная работа - сбор и обработка информации о нарушении прав человека властями, издание соответствующих бюллетеней, обращений и рассылка их силами актива в другие правозащитные и международные организации, газеты, а также непосредственно на места этих самых нарушений.
Москва в этом смысле очень важна для диссидентствующих элементов. Они считают, что лучше всего правду говорить на русском языке (?. - Тахририят). Во-первых, он к этому приспособлен лучше других. Что подтвердить представитель любого национального меньшинства. (?? - Тащририят) Кроме того, его еще не совсем забыли в республиках и усиленно учат на Западе - значит, аудитория обеспечена. Правозащитники, правда, почему-то забывают, что в самой России на этом языке уже сказано столько правды, что ее отказываются воспринимать уши. Поэтому теперь здесь принято говорить правду в глаза.
Поначалу Маннапов зачитывался московскими газетами, ибо последние годы ташкентские интеллигенты из российских газет видели исключительно "Труд" и в конце недели выстаивали очередь за "Аргументами и фактами". Первое, что бросилось, - небольшая дискуссия в прессе о том, стоит ли выдавать узбекским властям бывшего нефтяного министра Узбекистана Анвара Хусаинова, ныне гражданини России и человека по всем меркам честного. (Что интересно, Россия его скоро выдала).
Выяснилось, что к подобным просьбам сопредельных государств в Москве относятся с большой отзывчивостью. Хотя и выборочно. Грузинам, допустим, их скрывающихся в столице России соотечественников не выдают. А властям, скажем, Азербайджана и, что для Маннапова особенно неприятно, Узбекистана выдают. Даже если эти люди уже стали российскими гражданами.
Вскоре московская милиция арестовала ташкентского журналиста Мусина, с которым Абду-фаттах был хорошо знаком, и собиралась выдавать его узбекским властям. В тот раз правозащитникам удалось поднять шум, подключит газеты, и Альберта выпустили. Он по-быстрому сбежал в Финляндию.
Маннапова попытались взять прошлым летом, сразу после того, как удалось эмигрировать Мусину. (Перед этим в Швеции опубликовали большую статью Маннапова о положении дел в Узбекистане.) Искали и Нарзыкулова, которого в тот момент не было. В офис его организации нагрянули аж четверо офицеров милиции. В камуфляже, бронежилетах и при оружии. Повезли в 18-е отделение милиции, куда в след явились сотрудники московской Хельсинской группы и журналисты "Экспресс-хроники", соседи по зданию. Дежурный по отделению майор Рожков сказал, что Абдуфаттах Маннапов объявлен во всесоюзный (Формально, наверное, не всесоюзный, а всеэсэнговский, хотя, по-существу, одно и то же - Тащририят) розыск, но показать бумагу не смог. Потом он придрался к калужеской прописке Маннапова. Какой-то напряженный гражданин восточного типа в штатском то входил, то выходил из дежурного отделения. Московские правозащитники все-таки "дожали" милиционера, увели Маннапова и разыскали непосредственно того, кто отдавал приказ о задержании. Им оказался начальник оперативно-розыскного отдела седьмого РУВД А.Б.Дзиов. Открыть истинную причину задержания, признался начальник, он не имеет права.
Судя по всему, 18-отделение получило нагоняй, потому-что на следующий день милиционеры пришли снова. На сей раз правозащитники попросту спрятали соседа. Все было очевидно: родина знает, где ее сын, и в свободный полет его не отпустит. Российское гражданство ровным счетом ничего не значит. И родина грубо напомнила о себе через месяц. Маннапов шел с работы к метро. Его окружили трое мужчин. Двое, как он говорит, европейской наружности, один-узбек. Абдуфаттах понял, что несколько безответных звонков в офис были контрольными. Земляк на родном языке объяснил Маннапову, что его ждет, если он не перестанет поливать грязью родной Узбекистан. (Ничего, к слову, хорошего: вплоть до позорной смерти.) Потом все трое стали пинать его в ноги. На сей раз повезло - из переулка показалась большая веселая компания. И Маннапов, воспользовавшись замешательством, бежал с поля брани.
...Нарзикулов умер в ночь на третье января. Диагноз врача оправдался. Маннапов узнал об этом в Склифе, куда его доставили с сотрясением мозга, оторванной лодыжкой, сломанной рукой, много-численными травмами и укусами. После молчаливого, ожесточенного избиения он очнулся в снегу и первым делом ощупал карманы. Полторы тысячи долларов - последний долг Нарзикулова были целы.(Все-таки есть дисциплина у загадочных людей, преследующих его: залезли в квартиру и ничего ценного, кроме архива, не взяли. Избили до полусмерти, а по карманам не пошарили.) Маннапов добрался на такси до Хельсинской группы, отдал деньги и только после этого позволил друзьям отвезти себя в больницу.
Президент Ислам Каримов как-то высказался в том духе, что желательнее в сотне-другой смутьянских голов "подкрутить гайки", чем заниматься перевоспитанием двадцатитрехмиллионного народа. В свете этого озарения ему следовало бы поощрить невидимую спецслужбу, которая борется с инакомыслящими узбеками. Во-первых, борется незатейливо - что проще мордобития? Во-вторых, в тесной дружеской связке с московскими коллегами. И главное - высокоэффективно. "Выдавлены" практически все идеологически вредные личности.
Особого внимания заслуживает и более сложная, в некотором роде аналитическая работа узбекской охранки в среде узбекских демократов: умело разогретые обиды, недоверие и подозрительность. Собственно, Нарзикулов и заболел после того, как в стан оппозиционеров запустили слух о том, что он и Абдуманноб Пулат предали общее дело и пошли на соглашательство с людьми Каримова. Маннапов знал, что это не так, и с грустью наблюдал, как угасает друг. Совместными усилиями удалось отвести нелепые обвинения, но Нарзикулов скоро слег, чтобы уже не встать.
--------------------------------------------------------------------------------
*** Утверждение, что" Узбеки были зороастрийцами" фактически является неверным. Как правильно заметил наш читатель Shavkat Sultanbekov , за что мы благодарны ему, в зороастрийский период узбеки как нация не существовали.Зороастрийцами были древние народы которые проживали на територии нынешнего Узбекистана и других частях Центральной Азии.
