Тошкент вақти - 
Журнал Ҳаракат
№4 (31) 2001. Ш о в р у к
Толиб Ёкуб -
Каримов режими улган Шоврук Рузимуродовдан хам куркади (рус.)
РЕЖИМ КАРИМОВА СТРАШИТСЯ ДАЖЕ МЕРТВОГО ШАВРИКА РУЗИМУРОДОВА
(Заявление Талиба Якуба, руководителя Общества прав человека Узбекистана)
О смерти Шаврика Рузимуродова я узнал в 22 часа 7 июля в Джизаке. Эту печальную весть мне сообщил Бахтиёр Хамроев, председатель Джизакского отделения Общества Прав Человека Узбекистана. Мы четыре человека: Бахтиёр Хамраев, Собитхон Устабаев, член Наманганского отделения ОПЧУ, мой сын Олим Якубов и я выехали немедленно в село Алакарга Яккабагского района.
Это не первый случай когда люди погибали в застенках режима Каримова. Мы знаем немало случаев, когда этот режим препятствовал людям нормально, по мусульманскому обычаю предать земле усопшего. Бывало до тысячи сотрудников милиции и СНБ в форме и в гражданском оцепляли дом покойного, махаллю, не позволяя родственникам, друзьям, простым верующим участвовать в церемонии погребения. Так случилось при погребении Фархада Усманова, Улугбека Анварова, Джурахона Азимова, Шухрата Парпиева и многих других, погибших от рук палачей режима.
В 4 часа утра сотрудниками СНБ и милиции наша машина была остановлена на блок-посту ГАИ «Мингбулак» (другое название «Кайнар») при спуске с Китабского перевала за 20 км примерно до города Китаба. Дорогу преградили человек 12-15 с овчаркой. Двое из них были с автоматами. Забрав документы они заявили, что дорога закрыта для проезда транспорта ввиду крупной аварии на дороге. Мы сказали, что оставим машину здесь и пойдем дальше пешком, так как должны успеть на церемонию погребения Шаврика Рузимуродова. Никак не объясняя причину сотрудники милиции сказали, что мы не пройдем дальше и пешком. Нам стало ясно, что мы попали в ловушку. Когда мы сказали, что возвращаемся назад и постараемся проехать через город Карши, нам вернули документы. До Алакарга оставалось примерно 60 км. Расстояние в обход (т.е. вернуться почти до Самарканда и проехать другой дорогой через Карши) составило бы примерно 250 км. Но у нас оставался один единственный вариант - обойти блок-пост по горам. Отогнав машину назад на два км и оставив у машины только шофера мы пошли по горным тропинкам в сторону Китаба. Путь оказался крайне трудным. Приходилось пробираться через камыши, заросли кустарников и колючек. Примерно через 5 км мы вышли к дороге, и стало известно, что никакой аварии на ней не происходила.
Сев на попутную машину мы добрались до Китаба и там договорились с владельцем а/м «Тико», что он довезет нас до Алакарга. На посту ГАИ в Яккабаге, не доезжая три км до Алакарги, нас остановили и блокировали тремя машинами милиции. На мой вопрос: «В чем дело?» один из подошедших к нашей машине ответил: «Проверка, сбежал преступник». Дорога в Алакарга контролировалась сотрудниками ГАИ. Я сказал им, чтобы отпустили старика-владельца «Тико», но они поволокли его во двор ГАИ и при нас стали его избивать. Его машина была загнана туда же. Меня с Б.Хамраевым завели в одну из комнат ГАИ, а О.Якубова и С.Устабаева - в другую. Сотрудник СНБ, назвавшийся Улугбеком, произвел личный осмотр содержимого наших карманов, при этом отобрал у Б.Хамраева диктофон. Его вернули владельцу с кассетами, на которых были стерты все записи.
Моя сумка была у С.Устабаева, и позже стало известно, что оттуда были изъяты несколько документов и блокнот с адресами, номерами телефонов. Среди изъятых документов ответ Прокуратуры Республики на обращение ОПЧУ по поводу ареста Ш.Рузимуродова, приглашение посольства Франции на прием 14 июля в честь национального праздника этой страны, три статьи «Джигит, ты загнал лошадей», «Запад и постсоветская периферия», «Охота на бородатых» и «Политика - дело человеческое», опубликованные на Web-site Eurasia 21 июня. Из другого блокнота были вырваны все листы с разными записями.
Порой сотрудники СНБ (по крайней мере они так назвались) вели себя вызывающе, среди которых Алишер Очилов (так он представился) особо отличался своей грубостью. Ни у блок-поста «Мингбулак», ни в Яккабаге, и ни в Китабском РОВД ни один сотрудник милиции и СНБ не показал нам свои служебное удостоверение. Около 8 утра меня с Б.Хамраевым в одной машине, а С.Устабаева с О.Якубовым - в другой, повезли в Китабский РОВД. Всех четверых отвели в отдельные комнаты. Кроме меня все остальные подверглись проти-воправному допросу, а А.Очилов нанес удар С.Устабаеву по животу. Примерно около 14 часов нас вывели во двор здания РОВД, где мы увидели свою машину.
Нам ясно дали понять, что мы в Алакаргу не попадем и должны вернуться назад. В нашу машину (РАФ) сели два милиционера, а позади ехали еще несколько людей в двух «Нексиях». Милиционер, находящиеся в нашей машине, сошли на границе с Самаркандской областью, а две «Нексии» шли попятам до Джизака.
Хотя сотрудники милиции и СНБ вели себя нагло, но в их глазах мы заметили страх, а ложь в их речах была еще заметней. Это присуще всем насильственным режимам: наглость, ложь, трусливость. Ш.Рузимуродова в Яккабаге знали от мала до велика, все сотрудники милиции и СНБ говорили нам, что они его не знают и слышат о нем впервые.
От рук палачей режима погиб один из мужественных людей Узбекистана, человек сердцем и душой преданных демократии, свободе, независимости страны. Он был правоверным мусульманином и хорошим семьянином, воспитывал семерых детей, старшей из которых восемнадцать. Он презирал насилие, хотя имел высокий рейтинг по каратэ, в восьмидесятые годы даже тренировал районную милицию. При разговоре с начальниками милиции всех рангов, прокурорами, хокимами, а также с чиновниками разного пошиба он держался независимо.
В политику Ш.Рузимуродов пришел в начале 90-х годов, став депутатом Верховного Совета (тогдашнего парламента), выиграв выборы в избирательном округе, в котором баллотировались четыре кандидата в депутаты, в том числе директор совхоза и председатель колхоза. Тогда же он безоговорочно вступил в Народное движение «Бирлик» и возглавил его Кашкадарьинскую областную организацию. В мае 1991 года Ш.Рузимуродов лишился своего депутатского мандата после того, когда по сфабрикованному уголовному делу был осужден к четырем годам лишения свободы. Причиной всему этому были его критические выступления на сессиях парламента.
В сентябре 1996 года Ш.Рузимуродов стал председателем Кашкадарьинского областного отделения ОПЧУ. Сам он и люди из КО ОПЧУ постепенно постигали азы правозащиты и набирались опыта проведения мониторинга по правам человека. Он оставался опасным человеком для властей Узбекистана, так как своими действиями разоблачал лживую их политику. 5 апреля 1998 года он вновь был арестован по сфабрикованным уликам. Мощная поддержка ОБСЕ и других организаций помогла ему вырваться из застенков режима Каримова. Но его коварный режим все же добился своей преступной цели.
Быть может сейчас власти торжествуют, что им удалось убить Ш.Рузимуродова, одного из своих серьезных оппонентов. Они вероятно думают, что он теперь замолкнет навечно. И глубоко ошибаются, так как вместо него заговорят тысячи новых Шавриков. Они не смогут убить всех борющихся за свободу, достоинство и права человека, за демократию. Я убежден, что эта кровавая, жестокая, антинародная политика властей Узбекистана покроется позором, история даст ей свою неопровержимую оценку.
Прощай наш мужественный друг, мы сегодня с огромной печалью в сердце оплакиваем тебя, но мы продолжим борьбу и ты останешься в наших рядах.
Талиб Якубов
9 июля 2001 г.
(Заявление Талиба Якуба, руководителя Общества прав человека Узбекистана)
О смерти Шаврика Рузимуродова я узнал в 22 часа 7 июля в Джизаке. Эту печальную весть мне сообщил Бахтиёр Хамроев, председатель Джизакского отделения Общества Прав Человека Узбекистана. Мы четыре человека: Бахтиёр Хамраев, Собитхон Устабаев, член Наманганского отделения ОПЧУ, мой сын Олим Якубов и я выехали немедленно в село Алакарга Яккабагского района.
Это не первый случай когда люди погибали в застенках режима Каримова. Мы знаем немало случаев, когда этот режим препятствовал людям нормально, по мусульманскому обычаю предать земле усопшего. Бывало до тысячи сотрудников милиции и СНБ в форме и в гражданском оцепляли дом покойного, махаллю, не позволяя родственникам, друзьям, простым верующим участвовать в церемонии погребения. Так случилось при погребении Фархада Усманова, Улугбека Анварова, Джурахона Азимова, Шухрата Парпиева и многих других, погибших от рук палачей режима.
В 4 часа утра сотрудниками СНБ и милиции наша машина была остановлена на блок-посту ГАИ «Мингбулак» (другое название «Кайнар») при спуске с Китабского перевала за 20 км примерно до города Китаба. Дорогу преградили человек 12-15 с овчаркой. Двое из них были с автоматами. Забрав документы они заявили, что дорога закрыта для проезда транспорта ввиду крупной аварии на дороге. Мы сказали, что оставим машину здесь и пойдем дальше пешком, так как должны успеть на церемонию погребения Шаврика Рузимуродова. Никак не объясняя причину сотрудники милиции сказали, что мы не пройдем дальше и пешком. Нам стало ясно, что мы попали в ловушку. Когда мы сказали, что возвращаемся назад и постараемся проехать через город Карши, нам вернули документы. До Алакарга оставалось примерно 60 км. Расстояние в обход (т.е. вернуться почти до Самарканда и проехать другой дорогой через Карши) составило бы примерно 250 км. Но у нас оставался один единственный вариант - обойти блок-пост по горам. Отогнав машину назад на два км и оставив у машины только шофера мы пошли по горным тропинкам в сторону Китаба. Путь оказался крайне трудным. Приходилось пробираться через камыши, заросли кустарников и колючек. Примерно через 5 км мы вышли к дороге, и стало известно, что никакой аварии на ней не происходила.
Сев на попутную машину мы добрались до Китаба и там договорились с владельцем а/м «Тико», что он довезет нас до Алакарга. На посту ГАИ в Яккабаге, не доезжая три км до Алакарги, нас остановили и блокировали тремя машинами милиции. На мой вопрос: «В чем дело?» один из подошедших к нашей машине ответил: «Проверка, сбежал преступник». Дорога в Алакарга контролировалась сотрудниками ГАИ. Я сказал им, чтобы отпустили старика-владельца «Тико», но они поволокли его во двор ГАИ и при нас стали его избивать. Его машина была загнана туда же. Меня с Б.Хамраевым завели в одну из комнат ГАИ, а О.Якубова и С.Устабаева - в другую. Сотрудник СНБ, назвавшийся Улугбеком, произвел личный осмотр содержимого наших карманов, при этом отобрал у Б.Хамраева диктофон. Его вернули владельцу с кассетами, на которых были стерты все записи.
Моя сумка была у С.Устабаева, и позже стало известно, что оттуда были изъяты несколько документов и блокнот с адресами, номерами телефонов. Среди изъятых документов ответ Прокуратуры Республики на обращение ОПЧУ по поводу ареста Ш.Рузимуродова, приглашение посольства Франции на прием 14 июля в честь национального праздника этой страны, три статьи «Джигит, ты загнал лошадей», «Запад и постсоветская периферия», «Охота на бородатых» и «Политика - дело человеческое», опубликованные на Web-site Eurasia 21 июня. Из другого блокнота были вырваны все листы с разными записями.
Порой сотрудники СНБ (по крайней мере они так назвались) вели себя вызывающе, среди которых Алишер Очилов (так он представился) особо отличался своей грубостью. Ни у блок-поста «Мингбулак», ни в Яккабаге, и ни в Китабском РОВД ни один сотрудник милиции и СНБ не показал нам свои служебное удостоверение. Около 8 утра меня с Б.Хамраевым в одной машине, а С.Устабаева с О.Якубовым - в другой, повезли в Китабский РОВД. Всех четверых отвели в отдельные комнаты. Кроме меня все остальные подверглись проти-воправному допросу, а А.Очилов нанес удар С.Устабаеву по животу. Примерно около 14 часов нас вывели во двор здания РОВД, где мы увидели свою машину.
Нам ясно дали понять, что мы в Алакаргу не попадем и должны вернуться назад. В нашу машину (РАФ) сели два милиционера, а позади ехали еще несколько людей в двух «Нексиях». Милиционер, находящиеся в нашей машине, сошли на границе с Самаркандской областью, а две «Нексии» шли попятам до Джизака.
Хотя сотрудники милиции и СНБ вели себя нагло, но в их глазах мы заметили страх, а ложь в их речах была еще заметней. Это присуще всем насильственным режимам: наглость, ложь, трусливость. Ш.Рузимуродова в Яккабаге знали от мала до велика, все сотрудники милиции и СНБ говорили нам, что они его не знают и слышат о нем впервые.
От рук палачей режима погиб один из мужественных людей Узбекистана, человек сердцем и душой преданных демократии, свободе, независимости страны. Он был правоверным мусульманином и хорошим семьянином, воспитывал семерых детей, старшей из которых восемнадцать. Он презирал насилие, хотя имел высокий рейтинг по каратэ, в восьмидесятые годы даже тренировал районную милицию. При разговоре с начальниками милиции всех рангов, прокурорами, хокимами, а также с чиновниками разного пошиба он держался независимо.
В политику Ш.Рузимуродов пришел в начале 90-х годов, став депутатом Верховного Совета (тогдашнего парламента), выиграв выборы в избирательном округе, в котором баллотировались четыре кандидата в депутаты, в том числе директор совхоза и председатель колхоза. Тогда же он безоговорочно вступил в Народное движение «Бирлик» и возглавил его Кашкадарьинскую областную организацию. В мае 1991 года Ш.Рузимуродов лишился своего депутатского мандата после того, когда по сфабрикованному уголовному делу был осужден к четырем годам лишения свободы. Причиной всему этому были его критические выступления на сессиях парламента.
В сентябре 1996 года Ш.Рузимуродов стал председателем Кашкадарьинского областного отделения ОПЧУ. Сам он и люди из КО ОПЧУ постепенно постигали азы правозащиты и набирались опыта проведения мониторинга по правам человека. Он оставался опасным человеком для властей Узбекистана, так как своими действиями разоблачал лживую их политику. 5 апреля 1998 года он вновь был арестован по сфабрикованным уликам. Мощная поддержка ОБСЕ и других организаций помогла ему вырваться из застенков режима Каримова. Но его коварный режим все же добился своей преступной цели.
Быть может сейчас власти торжествуют, что им удалось убить Ш.Рузимуродова, одного из своих серьезных оппонентов. Они вероятно думают, что он теперь замолкнет навечно. И глубоко ошибаются, так как вместо него заговорят тысячи новых Шавриков. Они не смогут убить всех борющихся за свободу, достоинство и права человека, за демократию. Я убежден, что эта кровавая, жестокая, антинародная политика властей Узбекистана покроется позором, история даст ей свою неопровержимую оценку.
Прощай наш мужественный друг, мы сегодня с огромной печалью в сердце оплакиваем тебя, но мы продолжим борьбу и ты останешься в наших рядах.
Талиб Якубов
9 июля 2001 г.
