Тошкент вақти - 
Журнал Ҳаракат
№5 (38) 2002. Демократия дарси
Хикмат Хожизода -
Демократияга олиб борувчи узок йўл (рус.)
ДОЛГИЙ ПУТЬ К ДЕМОКРАТИИ
(Продолжение. Начало в №№ 33-35, 37)
От редакции журнала «Харакат»: Хикмет Гаджизаде – один из основателей Народного Фронта Азербайджана. В период президентство ныне покойного Абулфайза Элчибея был послом своей страны в России. В середине 90-х годов, когда азербайджанская демократия вела борьу за выживание в условиях диктатуры Гейдара Алиева, часть народофронтцев ва главе с Иса Гамбаровым (председатель Милли Меджлиса Азербайлжана ва время президентства Элчибея) воссоздали партию «Мусават», разгромленного советским режимом в 1920 году, после падения независимого государства Азербайджан (1918-20 гг.). С этого времени Хикмет Гаджизаде в рядах «Мусавата». В 1994 году вместе с рядом демократов создал неправительственную организацию ФАР ЦЕНТР, изучающую политические и экономические процессы периода перехода к демократии. Отрывки из его книги «150.000 знаков о демократии», написанной в рамках реализованных ФАР ЦЕНТРом проектов, были опубликованы в нашем журнале еще в 1996 году, № 1(4).
Недавно Хикмет-бей закончил работу над новой книгой «Долгий путь к демократии». В ней прослеживается путь развития демократии со времен античности до сегодняшних дней. Так что, безусловно, книга будет полезной и для узбекских демократов. Исходя из этого убеждения мы решили публиковать в нашем журнале отрыки из этой книги.
Азербайджан и Узбекистан имют много общих черт: языки тюркские, релегия подовляющего большинтсьва населения – Ислам, бывшие колонии Росии, переживают мучительно трудный переход от тоталитарного строя в демократический, под гнетом агонизирующих постсоветских диктаторских режимов. Поэтому для узбекских демократов очеь важен и опыт азербайджанцев, ведущих борьбу за демократизацию общества. Очень важны связи между неправительственнами организациями двух стран. Для тех, кто хотел бы поближе ознакомиться с деятельностью ФАР ЦЕНТРА и установить с ним связи предлагаем его адрес:
FAR CENTRE, Music School, 4 floor, R.Behbudov Str.3, Baku, 370 000 Azerbaijan,
Phone: (99412) 930951; (99412) 930964; Fax: (99412) 93-14-38; E-mail: FAR@monitor.baku.az
Томас Гоббс об Общественном договоре
Философ Томас Гоббс (1588-1679) был одним из активных участников драматических событий в Англии 17 века. Будучи монархистом, Гоббс, спасая свою жизнь от сторонников парламента, эмигрирует во Францию, где становиться воспитателем юного Карла Второго (сына казненного Карла Первого). Он возвращается на родину в 1651 году и примиряется с республиканским правительством Кромвеля.
В своих основных трудах (“Основы философии”(1642); “Левиафан”(1651); “Бегемот” (1668)) Гоббс выдвигает теорию нового “общественного договора”, которая была результатом анализа событий, отвергаемой им, Английской революции. Главной задачей, которую пытался решить Гоббс становиться возникновения и предотвращение гражданской смуты.
Согласно Гоббсу человек от рождения наделен природой “Естественными правами” (right of nature) — правами на удовлетворение своих потребностей. Такими правами являются право на жизнь, на главные жизненные потребности и право на защиту от враждебных посягательств. Естественные права характеризуют человека в диком, дообщественном историческом периоде, здесь нет еще законов и собственности, есть лишь право каждого захватить то, что ему требуется. Человек сам становится судьей в своем деле. И поскольку человека эгоистичен, каждый стремиться захватить побольше, то возникает “война всех против всех”.
Чтобы избежать такой войны люди договариваются между собой о всеобщем добровольным ограничении своих естественных прав, своей неограниченной свободы. Люди заключают “общественный договор” о создании государства, которое бы защитило их друг от друга. Для этого люди добровольно передают государству все свои права. Гоббс приравнивает всесильное государство к Левиафану — огромному и всесильному библейскому чудовищу. Государство обладает полным суверенитетом — всей полнотой власти над гражданином. Суверен не подчиняется закону ибо сам творит закон. Суверен ответственен лишь перед богом. Сувереном может стать и парламент, и аристократия, но лучше всего если бы это был король.
Вернувшись на родину, когда король Карл Первый был уже казнен и в стране установилась республика Гоббс добавляет в свое теорию следующее положение: “Общественный договор” может быть расторгнут, если государство более не обеспечивает (или само угрожает) безопасности граждан.
Живя в обществе, каждый человек должен подчиняться “Естественному закону” (Law of nature), этическим нормам поведения — “правилам мира”: человека, пока это возможно, должен стремиться к миру; каждый должен рассматривать других людей как равных себе; не быть судьей в своем собственном деле и принять суд суверена; главное же правило мира хорошо нам известно: не делать другому того, чего ты не хочешь чтобы сделали тебе.
Идеи Гоббса можно было интерпретировать как в пользу абсолютизма, так и в пользу демократии. Так положение теории Гоббса о том, что государство создается с добровольного согласия граждан и правитель может быть низвергнут если он более не обеспечивает безопасности граждан вызвало возмущение партии монархистов.
“Общественный договор” Гоббса, стал большим шагом вперед по сравнению с античными и средневековыми взглядами на справедливое общественное устройство и отправной точкой в развитии теория либерализма.
ТОМАС ГОББС
Левиафан (1651)
Такая общая власть,.. которая была бы способна защищать людей… может быть воздвигнута только одним путем, а именно путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей.
О естественном состоянии человеческого рода в его отношении к счастью и бедствиям людей
Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, а другой не мог бы претендовать на него с таким же правом. В самом деле, что касается физической силы, то более слабый имеет достаточно силы, чтобы путем тайных махинаций или союза с другими, кому грозит та же опасность, убить более сильного.
Что же касается умственных способностей (я оставляю в стороне искусства, имеющие свою основу в словах, и особенно искусство доходить до общих и непреложных правил, называемое наукой), таковыми правилами обладают немногие, и то лишь в отношении немногих вещей, ибо правила эти не врожденные способности, родившиеся с нами, а также не приобретенные (как благоразумие) в процессе наблюдения над чем-нибудь другим), то я нахожу в этом отношении даже больше равенство среди людей, чем в отношении физической силы. Ибо благоразумие есть лишь опыт, который в одинаковое время приобретается в равной мере всеми людьми относительно тех вещей, которыми они с одинаковым усердием занимаются. Невероятным это равенство делает, возможно, лишь пустое самомнение о собственной мудрости, присущее всем людям, полагающим, что они обладают мудростью в большей степени, чем простонародье...
Из-за равенство проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами. На пути к достижению их цели (которая состоит главным образом в сохранении жизни, а иногда в одном лишь наслаждении) они стараются погубить друг друга. Таким образом , выходит, что там, где человек может отразить нападение лишь своими собственными силами, он сажа, сея, строя или владея каким-нибудь приличным именем, может с верностью ожидать, что придут другие люди и соединенными силами отнимут его владения и лишат его не только плодов собственного труда, но так же и жизни или свободы. А нападающий находится в такой же опасности со стороны других.
Из-за взаимного недоверия - война. Вследствие этого взаимного недоверия нет более разумного для человека способа обеспечить свою жизнь, чем принятие предупредительных мер, т.е. силой или хитростью держать в узде всех, кого он может... Эти меры не выходят за рамки требуемых для самосохранения и обычно считаются допустимыми...
Таким образом, мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых соперничество; во-вторых недоверие; в-третьих, жажду славы. Первая причина заставляет людей нападать друг на друга в целях наживы, вторая - в целях собственной безопасности, а третья - из соображения чести...
При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех. Отсюда видно, что пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течении которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения. Вот почему время должно быть включено в понятие войны, так же как и в понятие погоды. Подобно тому как понятие сырой погоды заключается не в одном или двух дождях, а в ожидании этого в течение многих дней подряд, точно так же и понятие войны состоит не в происходящих боях, а в явной устремленности к ним в течение всего того времени, пока нет уверенности в противном. Все остальное время есть мир.
Неудобство подобной войны. Вот почему все, что характерно для времени войны, когда каждый является врагом каждого, характерно также для того времени, когда люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая шла и изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет средств движения и передвижения вещей, требующих большой силы, нет знания земной поверхности, исчисления времени, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна...
Во всяком случае, какова была бы жизнь людей при отсутствии общей власти, внушающей страх, можно видеть из того образа жизни, до которого люди, жившие раньше под властью мирного правительства, обыкновенно опускаются во время гражданской войны...
O причинах, возникновении и определении государства
Цель государства — главным образом обеспечение безопасности. Конечной причиной, целью или намерением людей (которые от природы любят свободу и господство над другими) при наложении на себя уз (которыми они связаны, как мы видим, живя в государстве) является забота о самосохранении и при этом о более благоприятной жизни. Иными словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося... необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов...
В самом деле, естественные законы (как справедливость, беспристрастие, скромность, милосердие и (в общем) поступать с другими так, как мы желали бы, чтобы поступали с нами) сами по себе, без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и т. п. А соглашения без меча лишь слова, которые не в силах обезопасить человека. Вот почему, несмотря на наличие естественных законов (которым каждый человек следует, когда он желает им следовать, когда он может делать это без всякой опасности для себя), каждый будет и может вполне законно применять свою физическую силу и ловкость, чтобы обезопасить себя от всех других людей, если нет установленной власти или власти достаточно сильной, чтобы обеспечить нам безопасность...
Происхождение государства (Соmmon-wealth). Определение государства. Такая общая власть, которая была бы способна защищать людей от вторжения чужеземцев и от несправедливостей, причиняемых друг другу, и, таким образом, доставить им ту безопасность, при которой они могли бы кормиться от трудов рук своих и от плодов земли и жить в довольстве, может быть воздвигнута только одним путем, а именно путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей, которое большинством голосов могло бы свести все воли граждан в единую волю. Иначе говоря, для установления общей власти необходимо, чтобы люди назначили одного человека или собрание людей, которые явились бы их представителями; чтобы каждый человек считал себя доверителем в отношении всего, что носитель общего лица будет делать сам или заставит делать других в целях сохранения общего мира и безопасности, и признал себя ответственным за это; чтобы каждый подчинил свою волю и суждение воле и суждению носителя общего лица. Это больше чем согласие или единодушие. Это реальное единство, воплощенное в одном лице посредством соглашения, заключенного каждым человеком с каждым другим таким образом, как если бы каждый человек сказал другому: я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему свое право и санкционируешь все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называется государством, по-латыни - civitas. Таково рождение того великого Левиафана или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой. Ибо благодаря полномочиям, отданным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов. В этом человеке или собрании лиц состоит сущность государства, которая нуждается в следующем определении: государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты...
Тот, кто является носителем этого лица, называется Сувереном, и о нем говорят, что он обладает верховной властью, а всякий другой является Подданным…
Из эссе "Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского", Главы 13-18
Джон Локк об Общественном договоре
Английского философ Джон Локк (1632-1704) по праву считается отцом либеральной демократии. Если политическую философию Гоббса можно рассматривать как результат теоретического осмысления первой Английской Революции, то Локка рассматривают как идеолога второй или Славной Английской революции приведший к установлению парламентарного строя 1688-1689 гг.
Локк родился в протестантской семье среднего достатка. Его отец был убежденным демократом и сражался на стороне парламента в первой Английской Революции. Локк получил хорошее образование в Оксфорде. Служил на дипломатической службе при Карле Втором после реставрации. Однако симпатии его были на стороне партии Вигов (будущей либеральной партии Великобритании), выступавших за ограничения власти короля. Восстание Вигов против Карла Второго было жестоко подавлено и Локку пришлось в 1683 году бежать в Голландии. После победы Славной революции 1689 года Локк вместе с новым королем Вильгельмом Оранским вернулся на родину и был встречен с триумфом. Он по праву становиться признанным интеллектуальным лидером Вигов.
Локк в отличии от Гоббса стал основателем другого направления в теории “Общественного договора”. Он использовал эту теорию для обоснования ограничения монархии со стороны общества, создав теоретические предпосылки для либеральной демократии и конституционализма.
Основным сочинением Локка было “Два трактата о правлении”, над которым он работал более десяти лет. Здесь Локк последовательно выступает против теологической трактовки “Естественного Права”, из которого часто выводили незыблемость монархической власти. В отличии от Гоббса, считавшего человека эгоистичным, Локк, верный идеалам эпохи Просвещения, верит, что человек вполне способен осознать разумность добра. Не страх, но разум заставляет людей объединиться в государство. Единственное “естественное право”, которое человек выходя из “естественного состояния”, передает Государству это право судить и наказывать своего гражданина строго согласно закону, принятому с общего согласия. В обществе воля человека не связана ничем, кроме законов принятых с общего согласия. Государство должно охранять жизнь, свободу, собственность человека и оборонять общество от иностранной агрессии. Государство должно следить за исполнением законов и служить лишь арбитром в разрешении людских споров.
Сувереном у Локка является сам народ. Но даже созданная народом государственная власть не абсолютна, как у Гоббса, она должна быть ограничена правами человека. И человек имеет безусловное право на сопротивление насилию государства. Очевидно, что эта теория стала основой идеологической борьбы с абсолютизмом. Локка даже не смущает упрек в том, что теория эта ведет к гражданской войне. По его мнению винить тут надо тех, кто попирая права граждан приводит к ней, а не тех кто отстаивает свои права.
Четко и доступно обоснованные Локком принципы классического либерализма быстро завоевали популярность на Западе и через сто лет нашли свое отражение в главных документах Американской и Французской революции. Влияние Локка не ослабевает и в 20 веке. Влияние сформулированных им принципов особенно сильно на политическую мысль обществ, стремящихся избавиться от своего авторитарного прошлого.
ДЖОН ЛОКК О ПОЛИТИЧЕСКОМ ИЛИ ГРАЖДАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Очевидно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире… не может вообще быть формой гражданского правления
...Человек рождается, как было уже доказано, имея право на полную свободу и неограниченное пользование всеми правами и привилегиями естественного закона в такой же мере, как всякий другой человек или любые другие люди в мире, и он по природе обладает властью не только охранять свою собственность, т. е. свою жизнь, свободу и имущество, от повреждений и нападений со стороны других людей, но также судить и наказывать за нарушение этого закона других, как того заслуживает, по его убеждению, данное преступление, даже смертью, в тех случаях, когда гнусность поступка, по его мнению, этого требует. Но поскольку ни одно политическое общество не может ни быть, ни существовать, не обладая само правом охранять собственность и в этих целях наказывать преступления всех членов этого общества, то политическое общество налицо там, и только там, где каждый из его членов отказался от этой естественной власти, передав ее в руки общества во всех случаях, которые не препятствуют ему обращаться за защитой к закону, установленному этим обществом. И таким образом, всякий частный суд каждого отдельного члена исключается, и общество становится третейским судьей, устанавливая постоянные правила, беспристрастные и одни и те же для всех сторон, и с помощью людей, получивших от общества полномочия проводить в жизнь эти правила, разрешает все разногласия, которые могут возникнуть между любыми членами этого общества в отношении всякого правового вопроса, равно как и наказывает те преступления, которые любой член общества совершил по отношению к обществу, такими карами, которые установлены законом. Вследствие этого легко различить, кто находится и кто не находится вместе в политическом обществе. Те, кто объединены в одно целое и имеют общий установленный закон и судебное учреждение, куда можно обращаться и которое наделено властью разрешать споры между ними и наказывать преступников, находятся в гражданском обществе', но те, кто не имеют такого общего судилища, я имею в виду - на земле, все еще находятся в естественном состоянии, при котором каждый, когда нет никого другого, сам является судьей и палачом, а это, как я уже показал, и есть совершенное естественное состояние.
88. Таким образом, государство получает власть устанавливать, какое наказание должно полагаться за различные нарушения, совершенные членами этого общества, и какие нарушения того заслуживают (это есть законодательная власть), так же как оно обладает властью наказывать за ущерб, нанесенный любому из его членов любым из тех, кто не входит в это общество (это власть решать вопросы войны и мира), и все это для сохранения собственности всех членов общества, насколько это возможно. Но хотя каждый человек, вступивший в гражданское общество и ставший членом какого-либо государства, тем самым отказался от своей власти наказывать преступления против закона природы и осуществлять свое собственное частное правосудие, все же вместе с правом судить за преступления, которое он передал законодательной власти во всех случаях, когда он может обратиться к суду, он дал право государству употреблять его силу для исполнения приговоров государства в тех случаях, когда его к этому призовут: ведь эти приговоры являются его собственными, так как они вынесены им самим или его представителями. И здесь мы имеем первоначало законодательной и исполнительной власти гражданского общества, которой надлежит определять на основании постоянных законов, в какой мере должны наказываться преступления, когда они совершены внутри государства, а также определять с помощью решений, принимаемых в каждом отдельном случае на основании обстоятельств данного дела, в какой мере должен возмещаться ущерб, нанесенный извне, и в обоих этих случаях употреблять силу всех членов общества, когда это потребуется.
Следовательно, когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда, и только тогда, существует политическое, или гражданское, общество. И это происходит, когда какое-либо число людей, находящихся в естественном состоянии, вступает в общество, чтобы составить один народ, одно политическое тело под властью одного верховного правительства, или когда кто-либо присоединяется к ним и принимается в какое-либо уже существующее государство. Тем самым он уполномочивает общество или, что все равно, его законодательную власть создавать для него законы, каких будет требовать общественное благо; он должен способствовать исполнению этих законов (как своим собственным установлениям). И это переносит людей из естественного состояния в государство, поскольку на земле появляется судья, имеющий власть разрешать все споры и возмещать любой ущерб, который может быть нанесен любому члену государства; этим судьей является законодательная власть или назначенное ею должностное лицо. В тех же случаях, когда есть какое-то число людей, хотя бы и связанных между собой, но не имеющих такой принимающей решения власти, к которой они могли бы обратиться, они все еще находятся в естественном, состоянии.
90. Отсюда очевидно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом и, следовательно, не может вообще быть формой гражданского правления. Ведь цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле. Это достигается путем установления известного органа власти, куда каждый член этого общества может обратиться, понеся какой-либо ущерб или в случае любого возникшего спора, и этому органу должен повиноваться каждый член этого общества *. В тех случаях, когда существуют какие-либо лица, не имеющие такого органа, к которому они могли бы обратиться для разрешения каких-либо разногласий между ними, эти лица все еще находятся в естественном состоянии. И в таком состоянии находится каждый абсолютный государь в отношении тех, кто ему подвластен.
Ведь предполагается, что он, и только он, обладает всей, и законодательной и исполнительной, властью и нельзя найти никакого судьи, не к кому обратиться, кто бы мог справедливо и беспристрастно решить дело, обладая необходимыми полномочиями, и от чьего решения можно было бы ожидать помощи и возмещения любого ущерба или неудобства, которые можно претерпеть от самого государя или по его приказу. И таким образом, подобный человек, как бы он ни назывался - царь, или владетельный сеньор, или еще как-нибудь, в такой же степени находится в естественном состоянии по отношению ко всем, кто ему подвластен, как и по отношению ко всему остальному человечеству. Ведь во всех случаях, когда имеются два каких-либо человека, у которых нет ни постоянного правила, ни общего судьи, к которому они могли бы обратиться на земле для решения их споров о том, кто из них прав, они все еще находятся в естественном состоянии ** и испытывают все неудобства этого с одной лишь прискорбной разницей для подданного или, скорее, раба абсолютного повелителя: в обычном естественном состоянии он волен сам судить о своем праве и поддерживать его, насколько в его силах; теперь же, когда его собственностью распоряжается воля и каприз его монарха, ему не только некуда обратиться, как это следует делать тем, кто живет в обществе, но он лишен свободы судить о своем праве или защищать его, как если бы он стоял на ступень ниже обычного состояния разумных существ; и, таким образом, он подвержен всем бедствиям и неудобствам, которых может опасаться человек от того, кто, находясь в ничем не ограниченном естественном состоянии, еще и развращен лестью и облечен властью.
Тому же, кто полагает, что абсолютная власть очищает кровь людей и исправляет низость человеческой натуры, достаточно хотя бы прочитать историю нашей или любой другой эпохи, чтобы убедиться в противном. Тот, кто был бы наглым и несправедливым в лесах Америки, вряд ли стал бы лучше на троне, где, вероятно, привлекут науку и религию, чтобы оправдать все, что он будет творить в отношении своих подданных, а меч заставит сразу же замолчать тех, кто осмелится сомневаться в этом. К чему приводит защита абсолютной монархии, каких отцов отечеств она делает из государей и до какой степени счастья и безопасности она доводит гражданское общество, в котором достиг совершенства этот род правления, легко увидит тот, кто ознакомится с недавним рассказом о Цейлоне.
В самом деле, в абсолютных монархиях, так же как и при других формах правления, существующих в мире, подданные имеют право обращаться к закону, а судьи вольны разрешать любые споры и сдерживать любое насилие, которое может проявиться среди самих подданных, между одним и другим. Подобное положение всякий считает необходимым и верит, что тот, кто решит уничтожить его, будет отъявленным врагом общества и человечества.
Человек в здравом уме, не может взять на себя определение своего собственного права и согласно своему собственному решению отстаивать это право, поскольку каждый человек в отношении себя самого, равно как и в отношении тех, кого он любит, пристрастен; и следовательно, ссоры и неприятности будут бесконечны, если только люди не дадут своего общего согласия на то, чтобы все определялось теми, кого они сообща выделят и без чьего согласия не может быть основания для того, чтобы один человек решил стать господином или судьей другого» (Гукер. Церковя, полит., кн. 1, разд. 10),
Но происходит ли это от подлинной любви к человечеству и к обществу и от того милосердия, которое мы должны проявлять друг к другу,- в этом можно сомневаться: ведь это не больше, чем то, что каждый человек, который любит свое могущество, выгоду или величие, может и, естественно, должен делать,- не давать вредить друг другу или уничтожать друг друга тем животным, которые трудятся и надрываются только ради его удовольствия и выгоды; и поэтому о них заботятся не из любви, которую хозяин якобы к ним питает, но из любви хозяина к самому себе и ради той выгоды, которую они ему приносят. Ведь стоит только спросить, какая защита, какое ограждение существует в подобном состоянии против насилия и угнетения со стороны этого абсолютного владыки? Самый вопрос уже вряд ли является допустимым. Они готовы ответить вам, что за самую просьбу о безопасности полагается смерть. Между подданным и подданным, согласятся они, должны существовать правила, законы и судьи ради их взаимного мира и безопасности. Но во всем, что касается правителя, он должен быть абсолютным, и он выше всех подобных обстоятельств; поскольку он обладает властью причинять больший ущерб и творить больше зла, то, когда он это делает, это справедливо. Если вы спросите, как можно защититься от вреда или ущерба с той стороны, откуда творит их эта самая сильная десница, то это сочтут голосом крамолы и мятежа. Как будто бы люди, оставив естественное состояние и вступив в общество, согласились, что все, кроме одного, должны удерживаться законами, но что он, этот один, должен по-прежнему сохранять всю свободу естественного состояния, увеличившуюся вместе с властью и превратившуюся в распущенность вследствие безнаказанности. Это все равно что думать, будто люди настолько глупы, что они стараются избежать вреда от хорьков или лис, но довольны и даже считают себя в безопасности, когда их пожирают львы.
(Продолжение следует)
(Продолжение. Начало в №№ 33-35, 37)
От редакции журнала «Харакат»: Хикмет Гаджизаде – один из основателей Народного Фронта Азербайджана. В период президентство ныне покойного Абулфайза Элчибея был послом своей страны в России. В середине 90-х годов, когда азербайджанская демократия вела борьу за выживание в условиях диктатуры Гейдара Алиева, часть народофронтцев ва главе с Иса Гамбаровым (председатель Милли Меджлиса Азербайлжана ва время президентства Элчибея) воссоздали партию «Мусават», разгромленного советским режимом в 1920 году, после падения независимого государства Азербайджан (1918-20 гг.). С этого времени Хикмет Гаджизаде в рядах «Мусавата». В 1994 году вместе с рядом демократов создал неправительственную организацию ФАР ЦЕНТР, изучающую политические и экономические процессы периода перехода к демократии. Отрывки из его книги «150.000 знаков о демократии», написанной в рамках реализованных ФАР ЦЕНТРом проектов, были опубликованы в нашем журнале еще в 1996 году, № 1(4).
Недавно Хикмет-бей закончил работу над новой книгой «Долгий путь к демократии». В ней прослеживается путь развития демократии со времен античности до сегодняшних дней. Так что, безусловно, книга будет полезной и для узбекских демократов. Исходя из этого убеждения мы решили публиковать в нашем журнале отрыки из этой книги.
Азербайджан и Узбекистан имют много общих черт: языки тюркские, релегия подовляющего большинтсьва населения – Ислам, бывшие колонии Росии, переживают мучительно трудный переход от тоталитарного строя в демократический, под гнетом агонизирующих постсоветских диктаторских режимов. Поэтому для узбекских демократов очеь важен и опыт азербайджанцев, ведущих борьбу за демократизацию общества. Очень важны связи между неправительственнами организациями двух стран. Для тех, кто хотел бы поближе ознакомиться с деятельностью ФАР ЦЕНТРА и установить с ним связи предлагаем его адрес:
FAR CENTRE, Music School, 4 floor, R.Behbudov Str.3, Baku, 370 000 Azerbaijan,
Phone: (99412) 930951; (99412) 930964; Fax: (99412) 93-14-38; E-mail: FAR@monitor.baku.az
Томас Гоббс об Общественном договоре
Философ Томас Гоббс (1588-1679) был одним из активных участников драматических событий в Англии 17 века. Будучи монархистом, Гоббс, спасая свою жизнь от сторонников парламента, эмигрирует во Францию, где становиться воспитателем юного Карла Второго (сына казненного Карла Первого). Он возвращается на родину в 1651 году и примиряется с республиканским правительством Кромвеля.
В своих основных трудах (“Основы философии”(1642); “Левиафан”(1651); “Бегемот” (1668)) Гоббс выдвигает теорию нового “общественного договора”, которая была результатом анализа событий, отвергаемой им, Английской революции. Главной задачей, которую пытался решить Гоббс становиться возникновения и предотвращение гражданской смуты.
Согласно Гоббсу человек от рождения наделен природой “Естественными правами” (right of nature) — правами на удовлетворение своих потребностей. Такими правами являются право на жизнь, на главные жизненные потребности и право на защиту от враждебных посягательств. Естественные права характеризуют человека в диком, дообщественном историческом периоде, здесь нет еще законов и собственности, есть лишь право каждого захватить то, что ему требуется. Человек сам становится судьей в своем деле. И поскольку человека эгоистичен, каждый стремиться захватить побольше, то возникает “война всех против всех”.
Чтобы избежать такой войны люди договариваются между собой о всеобщем добровольным ограничении своих естественных прав, своей неограниченной свободы. Люди заключают “общественный договор” о создании государства, которое бы защитило их друг от друга. Для этого люди добровольно передают государству все свои права. Гоббс приравнивает всесильное государство к Левиафану — огромному и всесильному библейскому чудовищу. Государство обладает полным суверенитетом — всей полнотой власти над гражданином. Суверен не подчиняется закону ибо сам творит закон. Суверен ответственен лишь перед богом. Сувереном может стать и парламент, и аристократия, но лучше всего если бы это был король.
Вернувшись на родину, когда король Карл Первый был уже казнен и в стране установилась республика Гоббс добавляет в свое теорию следующее положение: “Общественный договор” может быть расторгнут, если государство более не обеспечивает (или само угрожает) безопасности граждан.
Живя в обществе, каждый человек должен подчиняться “Естественному закону” (Law of nature), этическим нормам поведения — “правилам мира”: человека, пока это возможно, должен стремиться к миру; каждый должен рассматривать других людей как равных себе; не быть судьей в своем собственном деле и принять суд суверена; главное же правило мира хорошо нам известно: не делать другому того, чего ты не хочешь чтобы сделали тебе.
Идеи Гоббса можно было интерпретировать как в пользу абсолютизма, так и в пользу демократии. Так положение теории Гоббса о том, что государство создается с добровольного согласия граждан и правитель может быть низвергнут если он более не обеспечивает безопасности граждан вызвало возмущение партии монархистов.
“Общественный договор” Гоббса, стал большим шагом вперед по сравнению с античными и средневековыми взглядами на справедливое общественное устройство и отправной точкой в развитии теория либерализма.
ТОМАС ГОББС
Левиафан (1651)
Такая общая власть,.. которая была бы способна защищать людей… может быть воздвигнута только одним путем, а именно путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей.
О естественном состоянии человеческого рода в его отношении к счастью и бедствиям людей
Люди равны от природы. Природа создала людей равными в отношении физических и умственных способностей, ибо хотя мы наблюдаем иногда, что один человек физически сильнее или умнее другого, однако если рассмотреть все вместе, то окажется, что разница между ними не настолько велика, чтобы один человек, основываясь на ней, мог претендовать на какое-нибудь благо для себя, а другой не мог бы претендовать на него с таким же правом. В самом деле, что касается физической силы, то более слабый имеет достаточно силы, чтобы путем тайных махинаций или союза с другими, кому грозит та же опасность, убить более сильного.
Что же касается умственных способностей (я оставляю в стороне искусства, имеющие свою основу в словах, и особенно искусство доходить до общих и непреложных правил, называемое наукой), таковыми правилами обладают немногие, и то лишь в отношении немногих вещей, ибо правила эти не врожденные способности, родившиеся с нами, а также не приобретенные (как благоразумие) в процессе наблюдения над чем-нибудь другим), то я нахожу в этом отношении даже больше равенство среди людей, чем в отношении физической силы. Ибо благоразумие есть лишь опыт, который в одинаковое время приобретается в равной мере всеми людьми относительно тех вещей, которыми они с одинаковым усердием занимаются. Невероятным это равенство делает, возможно, лишь пустое самомнение о собственной мудрости, присущее всем людям, полагающим, что они обладают мудростью в большей степени, чем простонародье...
Из-за равенство проистекает взаимное недоверие. Из этого равенства способностей возникает равенство надежд на достижение целей. Вот почему, если два человека желают одной и той же вещи, которой однако, они не могут обладать вдвоем, они становятся врагами. На пути к достижению их цели (которая состоит главным образом в сохранении жизни, а иногда в одном лишь наслаждении) они стараются погубить друг друга. Таким образом , выходит, что там, где человек может отразить нападение лишь своими собственными силами, он сажа, сея, строя или владея каким-нибудь приличным именем, может с верностью ожидать, что придут другие люди и соединенными силами отнимут его владения и лишат его не только плодов собственного труда, но так же и жизни или свободы. А нападающий находится в такой же опасности со стороны других.
Из-за взаимного недоверия - война. Вследствие этого взаимного недоверия нет более разумного для человека способа обеспечить свою жизнь, чем принятие предупредительных мер, т.е. силой или хитростью держать в узде всех, кого он может... Эти меры не выходят за рамки требуемых для самосохранения и обычно считаются допустимыми...
Таким образом, мы находим в природе человека три основные причины войны: во-первых соперничество; во-вторых недоверие; в-третьих, жажду славы. Первая причина заставляет людей нападать друг на друга в целях наживы, вторая - в целях собственной безопасности, а третья - из соображения чести...
При отсутствии гражданского состояния всегда имеется война всех против всех. Отсюда видно, что пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии войны всех против всех. Ибо война есть не только сражение, или военное действие, а промежуток времени, в течении которого явно сказывается воля к борьбе путем сражения. Вот почему время должно быть включено в понятие войны, так же как и в понятие погоды. Подобно тому как понятие сырой погоды заключается не в одном или двух дождях, а в ожидании этого в течение многих дней подряд, точно так же и понятие войны состоит не в происходящих боях, а в явной устремленности к ним в течение всего того времени, пока нет уверенности в противном. Все остальное время есть мир.
Неудобство подобной войны. Вот почему все, что характерно для времени войны, когда каждый является врагом каждого, характерно также для того времени, когда люди живут без всякой другой гарантии безопасности, кроме той, которую им дают их собственная физическая шла и изобретательность. В таком состоянии нет места для трудолюбия, так как никому не гарантированы плоды его труда, и потому нет земледелия, судоходства, морской торговли, удобных зданий, нет средств движения и передвижения вещей, требующих большой силы, нет знания земной поверхности, исчисления времени, ремесла, литературы, нет общества, а, что хуже всего, есть вечный страх и постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна...
Во всяком случае, какова была бы жизнь людей при отсутствии общей власти, внушающей страх, можно видеть из того образа жизни, до которого люди, жившие раньше под властью мирного правительства, обыкновенно опускаются во время гражданской войны...
O причинах, возникновении и определении государства
Цель государства — главным образом обеспечение безопасности. Конечной причиной, целью или намерением людей (которые от природы любят свободу и господство над другими) при наложении на себя уз (которыми они связаны, как мы видим, живя в государстве) является забота о самосохранении и при этом о более благоприятной жизни. Иными словами, при установлении государства люди руководствуются стремлением избавиться от бедственного состояния войны, являющегося... необходимым следствием естественных страстей людей там, где нет видимой власти, держащей их в страхе и под угрозой наказания, принуждающей их к выполнению соглашений и соблюдению естественных законов...
В самом деле, естественные законы (как справедливость, беспристрастие, скромность, милосердие и (в общем) поступать с другими так, как мы желали бы, чтобы поступали с нами) сами по себе, без страха перед какой-нибудь силой, заставляющей их соблюдать, противоречат естественным страстям, влекущим нас к пристрастию, гордости, мести и т. п. А соглашения без меча лишь слова, которые не в силах обезопасить человека. Вот почему, несмотря на наличие естественных законов (которым каждый человек следует, когда он желает им следовать, когда он может делать это без всякой опасности для себя), каждый будет и может вполне законно применять свою физическую силу и ловкость, чтобы обезопасить себя от всех других людей, если нет установленной власти или власти достаточно сильной, чтобы обеспечить нам безопасность...
Происхождение государства (Соmmon-wealth). Определение государства. Такая общая власть, которая была бы способна защищать людей от вторжения чужеземцев и от несправедливостей, причиняемых друг другу, и, таким образом, доставить им ту безопасность, при которой они могли бы кормиться от трудов рук своих и от плодов земли и жить в довольстве, может быть воздвигнута только одним путем, а именно путем сосредоточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей, которое большинством голосов могло бы свести все воли граждан в единую волю. Иначе говоря, для установления общей власти необходимо, чтобы люди назначили одного человека или собрание людей, которые явились бы их представителями; чтобы каждый человек считал себя доверителем в отношении всего, что носитель общего лица будет делать сам или заставит делать других в целях сохранения общего мира и безопасности, и признал себя ответственным за это; чтобы каждый подчинил свою волю и суждение воле и суждению носителя общего лица. Это больше чем согласие или единодушие. Это реальное единство, воплощенное в одном лице посредством соглашения, заключенного каждым человеком с каждым другим таким образом, как если бы каждый человек сказал другому: я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему свое право и санкционируешь все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называется государством, по-латыни - civitas. Таково рождение того великого Левиафана или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой. Ибо благодаря полномочиям, отданным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов. В этом человеке или собрании лиц состоит сущность государства, которая нуждается в следующем определении: государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей, с тем чтобы это лицо могло использовать силу и средства всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты...
Тот, кто является носителем этого лица, называется Сувереном, и о нем говорят, что он обладает верховной властью, а всякий другой является Подданным…
Из эссе "Левиафан, или материя, форма и власть государства церковного и гражданского", Главы 13-18
Джон Локк об Общественном договоре
Английского философ Джон Локк (1632-1704) по праву считается отцом либеральной демократии. Если политическую философию Гоббса можно рассматривать как результат теоретического осмысления первой Английской Революции, то Локка рассматривают как идеолога второй или Славной Английской революции приведший к установлению парламентарного строя 1688-1689 гг.
Локк родился в протестантской семье среднего достатка. Его отец был убежденным демократом и сражался на стороне парламента в первой Английской Революции. Локк получил хорошее образование в Оксфорде. Служил на дипломатической службе при Карле Втором после реставрации. Однако симпатии его были на стороне партии Вигов (будущей либеральной партии Великобритании), выступавших за ограничения власти короля. Восстание Вигов против Карла Второго было жестоко подавлено и Локку пришлось в 1683 году бежать в Голландии. После победы Славной революции 1689 года Локк вместе с новым королем Вильгельмом Оранским вернулся на родину и был встречен с триумфом. Он по праву становиться признанным интеллектуальным лидером Вигов.
Локк в отличии от Гоббса стал основателем другого направления в теории “Общественного договора”. Он использовал эту теорию для обоснования ограничения монархии со стороны общества, создав теоретические предпосылки для либеральной демократии и конституционализма.
Основным сочинением Локка было “Два трактата о правлении”, над которым он работал более десяти лет. Здесь Локк последовательно выступает против теологической трактовки “Естественного Права”, из которого часто выводили незыблемость монархической власти. В отличии от Гоббса, считавшего человека эгоистичным, Локк, верный идеалам эпохи Просвещения, верит, что человек вполне способен осознать разумность добра. Не страх, но разум заставляет людей объединиться в государство. Единственное “естественное право”, которое человек выходя из “естественного состояния”, передает Государству это право судить и наказывать своего гражданина строго согласно закону, принятому с общего согласия. В обществе воля человека не связана ничем, кроме законов принятых с общего согласия. Государство должно охранять жизнь, свободу, собственность человека и оборонять общество от иностранной агрессии. Государство должно следить за исполнением законов и служить лишь арбитром в разрешении людских споров.
Сувереном у Локка является сам народ. Но даже созданная народом государственная власть не абсолютна, как у Гоббса, она должна быть ограничена правами человека. И человек имеет безусловное право на сопротивление насилию государства. Очевидно, что эта теория стала основой идеологической борьбы с абсолютизмом. Локка даже не смущает упрек в том, что теория эта ведет к гражданской войне. По его мнению винить тут надо тех, кто попирая права граждан приводит к ней, а не тех кто отстаивает свои права.
Четко и доступно обоснованные Локком принципы классического либерализма быстро завоевали популярность на Западе и через сто лет нашли свое отражение в главных документах Американской и Французской революции. Влияние Локка не ослабевает и в 20 веке. Влияние сформулированных им принципов особенно сильно на политическую мысль обществ, стремящихся избавиться от своего авторитарного прошлого.
ДЖОН ЛОКК О ПОЛИТИЧЕСКОМ ИЛИ ГРАЖДАНСКОМ ОБЩЕСТВЕ
Очевидно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире… не может вообще быть формой гражданского правления
...Человек рождается, как было уже доказано, имея право на полную свободу и неограниченное пользование всеми правами и привилегиями естественного закона в такой же мере, как всякий другой человек или любые другие люди в мире, и он по природе обладает властью не только охранять свою собственность, т. е. свою жизнь, свободу и имущество, от повреждений и нападений со стороны других людей, но также судить и наказывать за нарушение этого закона других, как того заслуживает, по его убеждению, данное преступление, даже смертью, в тех случаях, когда гнусность поступка, по его мнению, этого требует. Но поскольку ни одно политическое общество не может ни быть, ни существовать, не обладая само правом охранять собственность и в этих целях наказывать преступления всех членов этого общества, то политическое общество налицо там, и только там, где каждый из его членов отказался от этой естественной власти, передав ее в руки общества во всех случаях, которые не препятствуют ему обращаться за защитой к закону, установленному этим обществом. И таким образом, всякий частный суд каждого отдельного члена исключается, и общество становится третейским судьей, устанавливая постоянные правила, беспристрастные и одни и те же для всех сторон, и с помощью людей, получивших от общества полномочия проводить в жизнь эти правила, разрешает все разногласия, которые могут возникнуть между любыми членами этого общества в отношении всякого правового вопроса, равно как и наказывает те преступления, которые любой член общества совершил по отношению к обществу, такими карами, которые установлены законом. Вследствие этого легко различить, кто находится и кто не находится вместе в политическом обществе. Те, кто объединены в одно целое и имеют общий установленный закон и судебное учреждение, куда можно обращаться и которое наделено властью разрешать споры между ними и наказывать преступников, находятся в гражданском обществе', но те, кто не имеют такого общего судилища, я имею в виду - на земле, все еще находятся в естественном состоянии, при котором каждый, когда нет никого другого, сам является судьей и палачом, а это, как я уже показал, и есть совершенное естественное состояние.
88. Таким образом, государство получает власть устанавливать, какое наказание должно полагаться за различные нарушения, совершенные членами этого общества, и какие нарушения того заслуживают (это есть законодательная власть), так же как оно обладает властью наказывать за ущерб, нанесенный любому из его членов любым из тех, кто не входит в это общество (это власть решать вопросы войны и мира), и все это для сохранения собственности всех членов общества, насколько это возможно. Но хотя каждый человек, вступивший в гражданское общество и ставший членом какого-либо государства, тем самым отказался от своей власти наказывать преступления против закона природы и осуществлять свое собственное частное правосудие, все же вместе с правом судить за преступления, которое он передал законодательной власти во всех случаях, когда он может обратиться к суду, он дал право государству употреблять его силу для исполнения приговоров государства в тех случаях, когда его к этому призовут: ведь эти приговоры являются его собственными, так как они вынесены им самим или его представителями. И здесь мы имеем первоначало законодательной и исполнительной власти гражданского общества, которой надлежит определять на основании постоянных законов, в какой мере должны наказываться преступления, когда они совершены внутри государства, а также определять с помощью решений, принимаемых в каждом отдельном случае на основании обстоятельств данного дела, в какой мере должен возмещаться ущерб, нанесенный извне, и в обоих этих случаях употреблять силу всех членов общества, когда это потребуется.
Следовательно, когда какое-либо число людей так объединено в одно общество, что каждый из них отказывается от своей исполнительной власти, присущей ему по закону природы, и передает ее обществу, то тогда, и только тогда, существует политическое, или гражданское, общество. И это происходит, когда какое-либо число людей, находящихся в естественном состоянии, вступает в общество, чтобы составить один народ, одно политическое тело под властью одного верховного правительства, или когда кто-либо присоединяется к ним и принимается в какое-либо уже существующее государство. Тем самым он уполномочивает общество или, что все равно, его законодательную власть создавать для него законы, каких будет требовать общественное благо; он должен способствовать исполнению этих законов (как своим собственным установлениям). И это переносит людей из естественного состояния в государство, поскольку на земле появляется судья, имеющий власть разрешать все споры и возмещать любой ущерб, который может быть нанесен любому члену государства; этим судьей является законодательная власть или назначенное ею должностное лицо. В тех же случаях, когда есть какое-то число людей, хотя бы и связанных между собой, но не имеющих такой принимающей решения власти, к которой они могли бы обратиться, они все еще находятся в естественном, состоянии.
90. Отсюда очевидно, что абсолютная монархия, которую некоторые считают единственной формой правления в мире, на самом деле несовместима с гражданским обществом и, следовательно, не может вообще быть формой гражданского правления. Ведь цель гражданского общества состоит в том, чтобы избегать и возмещать те неудобства естественного состояния, которые неизбежно возникают из того, что каждый человек является судьей в своем собственном деле. Это достигается путем установления известного органа власти, куда каждый член этого общества может обратиться, понеся какой-либо ущерб или в случае любого возникшего спора, и этому органу должен повиноваться каждый член этого общества *. В тех случаях, когда существуют какие-либо лица, не имеющие такого органа, к которому они могли бы обратиться для разрешения каких-либо разногласий между ними, эти лица все еще находятся в естественном состоянии. И в таком состоянии находится каждый абсолютный государь в отношении тех, кто ему подвластен.
Ведь предполагается, что он, и только он, обладает всей, и законодательной и исполнительной, властью и нельзя найти никакого судьи, не к кому обратиться, кто бы мог справедливо и беспристрастно решить дело, обладая необходимыми полномочиями, и от чьего решения можно было бы ожидать помощи и возмещения любого ущерба или неудобства, которые можно претерпеть от самого государя или по его приказу. И таким образом, подобный человек, как бы он ни назывался - царь, или владетельный сеньор, или еще как-нибудь, в такой же степени находится в естественном состоянии по отношению ко всем, кто ему подвластен, как и по отношению ко всему остальному человечеству. Ведь во всех случаях, когда имеются два каких-либо человека, у которых нет ни постоянного правила, ни общего судьи, к которому они могли бы обратиться на земле для решения их споров о том, кто из них прав, они все еще находятся в естественном состоянии ** и испытывают все неудобства этого с одной лишь прискорбной разницей для подданного или, скорее, раба абсолютного повелителя: в обычном естественном состоянии он волен сам судить о своем праве и поддерживать его, насколько в его силах; теперь же, когда его собственностью распоряжается воля и каприз его монарха, ему не только некуда обратиться, как это следует делать тем, кто живет в обществе, но он лишен свободы судить о своем праве или защищать его, как если бы он стоял на ступень ниже обычного состояния разумных существ; и, таким образом, он подвержен всем бедствиям и неудобствам, которых может опасаться человек от того, кто, находясь в ничем не ограниченном естественном состоянии, еще и развращен лестью и облечен властью.
Тому же, кто полагает, что абсолютная власть очищает кровь людей и исправляет низость человеческой натуры, достаточно хотя бы прочитать историю нашей или любой другой эпохи, чтобы убедиться в противном. Тот, кто был бы наглым и несправедливым в лесах Америки, вряд ли стал бы лучше на троне, где, вероятно, привлекут науку и религию, чтобы оправдать все, что он будет творить в отношении своих подданных, а меч заставит сразу же замолчать тех, кто осмелится сомневаться в этом. К чему приводит защита абсолютной монархии, каких отцов отечеств она делает из государей и до какой степени счастья и безопасности она доводит гражданское общество, в котором достиг совершенства этот род правления, легко увидит тот, кто ознакомится с недавним рассказом о Цейлоне.
В самом деле, в абсолютных монархиях, так же как и при других формах правления, существующих в мире, подданные имеют право обращаться к закону, а судьи вольны разрешать любые споры и сдерживать любое насилие, которое может проявиться среди самих подданных, между одним и другим. Подобное положение всякий считает необходимым и верит, что тот, кто решит уничтожить его, будет отъявленным врагом общества и человечества.
Человек в здравом уме, не может взять на себя определение своего собственного права и согласно своему собственному решению отстаивать это право, поскольку каждый человек в отношении себя самого, равно как и в отношении тех, кого он любит, пристрастен; и следовательно, ссоры и неприятности будут бесконечны, если только люди не дадут своего общего согласия на то, чтобы все определялось теми, кого они сообща выделят и без чьего согласия не может быть основания для того, чтобы один человек решил стать господином или судьей другого» (Гукер. Церковя, полит., кн. 1, разд. 10),
Но происходит ли это от подлинной любви к человечеству и к обществу и от того милосердия, которое мы должны проявлять друг к другу,- в этом можно сомневаться: ведь это не больше, чем то, что каждый человек, который любит свое могущество, выгоду или величие, может и, естественно, должен делать,- не давать вредить друг другу или уничтожать друг друга тем животным, которые трудятся и надрываются только ради его удовольствия и выгоды; и поэтому о них заботятся не из любви, которую хозяин якобы к ним питает, но из любви хозяина к самому себе и ради той выгоды, которую они ему приносят. Ведь стоит только спросить, какая защита, какое ограждение существует в подобном состоянии против насилия и угнетения со стороны этого абсолютного владыки? Самый вопрос уже вряд ли является допустимым. Они готовы ответить вам, что за самую просьбу о безопасности полагается смерть. Между подданным и подданным, согласятся они, должны существовать правила, законы и судьи ради их взаимного мира и безопасности. Но во всем, что касается правителя, он должен быть абсолютным, и он выше всех подобных обстоятельств; поскольку он обладает властью причинять больший ущерб и творить больше зла, то, когда он это делает, это справедливо. Если вы спросите, как можно защититься от вреда или ущерба с той стороны, откуда творит их эта самая сильная десница, то это сочтут голосом крамолы и мятежа. Как будто бы люди, оставив естественное состояние и вступив в общество, согласились, что все, кроме одного, должны удерживаться законами, но что он, этот один, должен по-прежнему сохранять всю свободу естественного состояния, увеличившуюся вместе с властью и превратившуюся в распущенность вследствие безнаказанности. Это все равно что думать, будто люди настолько глупы, что они стараются избежать вреда от хорьков или лис, но довольны и даже считают себя в безопасности, когда их пожирают львы.
(Продолжение следует)
