Тошкент вақти - 
Журнал Ҳаракат
№1 (40) 2003. Демократия дарси
Хикмет Хожизода -
Демократияга олиб борувчи узок йўл (рус.)
Долгий путь к демократии
(Продолжение. Начало в №№ 33-35, 37-39)
От редакции журнала «Харакат»: Хикмет Гаджизаде – один из основателей Народного Фронта Азербайджана. В период президентство ныне покойного Абулфайза Элчибея был послом своей страны в России. В середине 90-х годов, когда азербайджанская демократия вела борьу за выживание в условиях диктатуры Гейдара Алиева, часть народофронтцев ва главе с Иса Гамбаровым (председатель Милли Меджлиса Азербайлжана ва время президентства Элчибея) воссоздали партию «Мусават», разгромленного советским режимом в 1920 году, после падения независимого государства Азербайджан (1918-20 гг.). С этого времени Хикмет Гаджизаде в рядах «Мусавата». В 1994 году вместе с рядом демократов создал неправительственную организацию ФАР ЦЕНТР, изучающую политические и экономические процессы периода перехода к демократии. Отрывки из его книги «150.000 знаков о демократии», написанной в рамках реализованных ФАР ЦЕНТРом проектов, были опубликованы в нашем журнале еще в 1996 году, № 1(4).
Недавно Хикмет-бей закончил работу над новой книгой «Долгий путь к демократии». В ней прослеживается путь развития демократии со времен античности до сегодняшних дней. Так что, безусловно, книга будет полезной и для узбекских демократов. Исходя из этого убеждения мы решили публиковать в нашем журнале отрыки из этой книги.
Азербайджан и Узбекистан имют много общих черт: языки тюркские, релегия подовляющего большинтсьва населения – Ислам, бывшие колонии Росии, переживают мучительно трудный переход от тоталитарного строя в демократический, под гнетом агонизирующих постсоветских диктаторских режимов. Поэтому для узбекских демократов очеь важен и опыт азербайджанцев, ведущих борьбу за демократизацию общества. Очень важны связи между неправительственнами организациями двух стран. Для тех, кто хотел бы поближе ознакомиться с деятельностью ФАР ЦЕНТРА и установить с ним связи предлагаем его адрес:
FAR CENTRE, Music School, 4 floor, R.Behbudov Str.3, Baku, 370 000 Azerbaijan,
Phone: (99412) 930951; (99412) 930964; Fax: (99412) 93-14-38; E-mail: FAR@monitor.baku.az
Жан-Жак Руссо об общественном договоре
Труды швейцарского философа Жан-Жака Руссо (1712-1778) оказали огромное влияние на европейской общественное сознание. Если Джона Локка считают вдохновителем Американской революции, то Руссо по праву можно считать интеллектуальным отцом Великой Французской (1789) и даже Российской большевистской революции (1917).
Руссо родился в Женеве в семье часовщика и после ранней смерти матери воспитывался отцом. Он не получил систематического образования, однако сам серьезно увлекся классической и современной философией. Руссо устраивается работать в граверной мастерской, но в 1728 он бросает Женеву, и находит прибежище и дружбу у богатой мадам Варенс; ее поддержка позволяет Руссо серьезно заняться самообразованием. В 1742 году Руссо переезжает в Париж — тогдашний центр мировой интеллектуальной жизни. Здесь Руссо знакомится с Даламбером и другими французскими философами энциклопедистами. В 1750 году эссе Руссо “Размышления об искусстве и науке” побеждает на конкурсе проводимом Академией города Дижона. Его последующие работы и, особенно, его главный труд “Об общественном договоре” приносят Руссо общеевропейскую славу, но и вызывают гнев как Французских так и Швейцарских властей. Труды Руссо запрещают, ему приходится покинуть Париж, в который он вернется лишь в 1770 году.
Руссо был ярким популяризатором теории общественного договора, но он внес в нее и ряд собственных черт. Руссо резко критикует Аристотеля и Гоббса, не принимавших равенства всех людей и считавших человека изначально эгоистичным и порочным существом. “Человек рождается свободным, но по всюду он в цепях”, — утверждает Руссо. Причина такого положения в несправедливом общественном устройстве, а конкретно в феодальных порядках и частной собственности, сделавших людей врагами. Чтобы устранить имеющиеся противоречия в обществе необходимо вернуть доисторические гармоничные отношения между людьми.
Люди заключают общественный договор, — считает Руссо, — чтобы защитить свою собственность и свободу. В результате заключения Общественного договора возникает единый общественный и моральный организм — Государство. Сувереном, согласно Руссо, является народ, воля которого абсолютна и неподвержена изменениям. Руссо начав с индивидуалистической природы человека, пришел в конце концов к приоритету общественного, коллективистского начала над правами отдельного человека. Таким образом, теория Руссо представляет собой одну из наиболее тоталитарных доктрин в истории человечества.
Тезис Руссо об абсолютности общей воле, оказал впоследствии большое влияние на политические доктрины Гегеля, Маркса и Ленина. Верховная власть, образованная с согласия всех членов общества и выражающая общую волю, не может противоречить интересам людей, — утверждал Руссо, — а потому не может быть и разговора о контроле над властью со стороны общества. Теория Руссо об общей воле стала идеологическим обоснованием однопартийной диктатуры и кровавого террора Французской и Российской революции.
“Если кто-нибудь откажется повиноваться общей воле, — писал Руссо, — то он будет к этому принужден всем организмом; это значит только то, что его заставят быть свободным”, как это и делами власти коммунистических и фашистских стран. Другими словами как определил это Джордж Орвелл в своем антиутопическом романе “1984”: “Свобода — это рабство”.
ЖАН-ЖАК РУССО
Об общественном договоре (1762)
Ибо Государство является в отношении своих членов хозяином всего их имущества в силу общественного договора, который в Государстве служит основою всех прав;
Я хочу исследовать, возможен ли в гражданском состоянии какой-либо принцип управления, надежный и основанный на законах, если принимать людей такими, каковы они, а законы —такими, какими они могут быть. В этом исследовании я все время буду стараться сочетать то, что разрешает право, с тем, что предписывает выгода, так, чтобы не оказалось никакого расхождения между справедливостью и пользою.
…Меня могут спросить: разве я государь или законодатель, что пишу о политике. Будь я государь или законодатель, я не стал бы терять время на разговоры о том, что нужно делать, — я либо делал бы это, либо молчал.
Поскольку я рожден гражданином свободного Государства и членом суверена[1] то, как бы мало ни значил мой голос в общественных делах, права подавать его при обсуждении этих дел достаточно, чтобы обязать меня уяснить себе их сущность, и я счастлив, что всякий раз, рассуждая о формах Правления, нахожу в моих розысканиях все новые причины любить образ Правления моей страны.
Глава I. ПРЕДМЕТ ЭТОЙ ПЕРВОЙ КНИГИ
Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. Иной мнит себя повелителем других, что не мешает ему быть рабом в большей еще мере, чем они. Как совершилась эта перемена? Не знаю. Что может придать ей законность? Полагаю, что этот вопрос я смогу разрешить.
Если бы я рассматривал лишь вопрос о силе и результатах ее действия, я бы сказал: пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, — он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать. Но общественное состояние - это священное право, которое служит основанием для всех остальных прав. Это право, однако, не является естественным; следовательно, оно основывается на соглашениях. Надо выяснить, каковы эти соглашения. Прежде чем приступить к этому, я должен обосновать те положения, которые я только что выдвинул.
Глава II. О ПЕРВЫХ ОБЩЕСТВАХ
Самое древнее из всех обществ и единственное естественное - это семья. Но ведь и в семье дети связаны с отцом лишь до тех пор, пока нуждаются в нем...
Таким образом, семья - это, если угодно, прообраз политических обществ, правитель - это подобие отца, народ - детей, и все, рожденные равными и свободными, если отчуждают свою свободу, то лишь для своей же пользы…
Гроций2 отрицает, что у людей всякая власть устанавливается для пользы управляемых, в качестве примера он приводит рабство... Так же полагает и Гоббс. Таким образом человеческий род оказывается разделенным на стада скота, каждое из которых имеет своего вожака берегущего оное с тем, чтобы его пожирать… Аристотель прежде, чем все они, говорил также, что люди вовсе не равны от природы, но что одни рождаются чтобы быть рабами, а другие - господами. Аристотель был прав; но он принимал следствие за причину. Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться, они начинают любить рабство, подобно тому, как спутники Улисса полюбили свое скотское состояние.
Глава Ш. О ПРАВЕ СИЛЬНОГО
…Предположим на минуту, что так называемое право сильнейшего существует… Но что же это за право, которое исчезает, как только прекращается действие силы? Если нужно повиноваться, подчиняясь силе, то нет необходимости повиноваться, следуя долгу; и если человек больше не принуждается к повиновению, то он уже и не обязан это делать…
Подчиняйтесь властям. Если это означает — уступайте силе, то заповедь хороша, но излишня; я ручаюсь, что она никогда не будет нарушена. Всякая власть — от Бога3, я это признаю; но и всякая болезнь от Него же: значит ли это, что запрещено звать врача?.. Согласимся же, что сила не творит право и что люди обязаны повиноваться только властям законным. Так перед нами снова возникает вопрос, поставленный мною в самом начале.
Глава IV. О РАБСТВЕ
Раз ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными и поскольку сила не создает никакого права, то выходит, что основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения…
Скажут, что деспот обеспечивает своим подданным гражданский мир. Пусть так, но что же они от этого выигрывают, если войны, которые им навязывает его честолюбие, если его ненасытная алчность, притеснения его правления разоряют их больше, чем это сделали бы их раздоры? Что же они от этого выигрывают, если самый этот мир становится одним из их бедствий? Спокойно жить и в темницах, но разве этого достаточно, чтобы чувствовать себя там хорошо?..
Отказаться от своей свободы - это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека; лишить человека свободы воли - это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности. Наконец, бесполезно и противоречиво такое соглашение, когда, с одной стороны, выговаривается неограниченная власть, а с другой - безграничное повиновение…
Гроций и другие видят происхождение так называемого права рабовладения еще и в войнах. Поскольку победитель, по их мнению, вправе убить побежденного, этот последний может выкупить свою жизнь ценою собственной свободы, — соглашение тем более законное, что оно оборачивается на пользу обоим.
Ясно, однако, что это так называемое право убивать побежденных ни в коей мере не вытекает из состояния войны. Уже хотя бы потому, что люди, пребывающие в состоянии изначальной
независимости, не имеют столь постоянных сношений между собою, чтобы создалось состояние войны или мира; от природы люди вовсе не враги друг другу…
Даже если предположить, что это ужасное право всех убивать существует, я утверждаю, что раб, который стал таковым во время войны, или завоеванный народ ничем другим не обязан своему повелителю, кроме как повиновением до тех нор, пока его к этому принуждают…
Слова рабство и право противоречат друг другу; они взаимно исключают друг друга. Такая речь: Я с тобой заключаю соглашение полностью за твой счет и полностью в мою пользу, соглашение, которое я буду соблюдать, пока это мне будет угодно, и которое ты будешь соблюдать, пока мне это будет угодно - будет всегда равно лишена смысла независимо от того, имеются ли в виду отношения человека к человеку или человека к народу.
Глава V. О ТОМ, ЧТО СЛЕДУЕТ ВСЕГДА ВОСХОДИТЬ К ПЕРВОМУ СОГЛАШЕНИЮ
Если бы я даже и согласился с тем, что до сих пор отвергал, то сторонники деспотизма не много бы от этого выиграли. Всегда будет существовать большое различие между тем, чтобы подчинить себе толпу, и тем, чтобы управлять обществом. Если отдельные люди порознь один за другим порабощаются одним человеком, то, каково бы ни было их число, я вижу здесь только господина и рабов, а никак не народ и его главу.
Это, если угодно,- скопление людей, а не ассоциация; здесь нет ни общего блага, ни Организма политического. Такой человек, пусть бы даже он и поработил полмира, всегда будет лишь частное лицо; его интерес, отделенный от интересов других людей, это всегда только частный интерес. Если только этот человек погибает, то его держава распадается, как рассыпается и превращается в кучу пепла дуб, сожженный огнем.
Глава VI. ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ СОГЛАШЕНИИ
…«Найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации, и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде». Такова основная задача, которую разрешает Общественный договор.
Статьи этого Договора определены самой природой акта так, что малейшее видоизменение этих статей лишило бы их действенности и полезности…
Эти статьи, если их правильно понимать, сводятся к одной-единственной, а именно: полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины; ибо, во-первых, если каждый отдает себя всецело, то создаются условия, равные для всех; а раз условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других.
Далее, поскольку отчуждение совершается без каких-либо изъятий, то единение столь полно, сколь только возможно, и ни одному из членов ассоциации нечего больше требовать…
Итак, если мы устраним из общественного соглашения то, что не составляет его сущности, то мы найдем, что оно сводится к следующим положениям: Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого.
Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее Я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое, образующееся следовательно в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданскою общиной ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою - при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти, и подданными как подчиняющиеся законам Государства…
Глава VII. О СУВЕРЕНЕ
Из этой формулы видно, что акт ассоциации содержит взаимные обязательства всего народа и частных лиц и что каждый индивидуум, вступая, так сказать, в договор с самим собою, оказывается принявшим двоякое обязательство, именно: как член суверена в отношении частных лиц и как член Государства по отношению к суверену…
Следует еще заметить, что, поскольку каждый выступает в двояком качестве, решение, принятое всем народом, может иметь обязательную силу в области отношений всех подданных к суверену, но не может, по противоположной причине, наложить на суверена обязательства по отношению к себе самому… Поскольку суверен может рассматривать себя лишь в одном единственном отношении, то он попадает в положение частного человека, вступающего в соглашение с самим собою; раз так, нет и не может быть основного закона обязательного для народа в целом, для него не обязателен даже Общественный договор…
Но не так обстоит дело с отношениями подданных к суверену; несмотря на общий интерес, ничто не могло бы служить для суверена порукою в выполнении подданными своих обязательств, если бы он не нашел средств обеспечить их верность себе.
В самом деле, каждый индивидуум может, как человек иметь особую волю, противоположную общей или несходную с этой общей волей , которой он обладает как гражданин…
Итак, чтобы общественное соглашение не стало пустою формальностью, оно молчаливо включает в себя такое обязательство, которое одно только может дать силу другим обязательствам: если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным, так как таково условие, которое отдавая каждого гражданина отечеству гарантирует его от всякой личной ответственности.
Глава VIII. О ГРАЖДАНСКОМ СОСТОЯНИИ
Этот переход от состояния естественного к состоянию гражданскому производит в человеке весьма приметную перемену, заменяя в его поведении инстинкт справедливостью и придавая его действиям тот нравственный характер, которого они ранее были лишены. Только тогда, когда голос долга сменяет плотские побуждения, а право - желание, человек, который до сих пор считался только с самим собою, оказывается вынужденным действовать сообразно другим принципам и советоваться с разумом, прежде чем следовать своим склонностям…
Сведем весь этот итог к легко сравнимым между собой положениям. По Общественному договору человек теряет свою естественную свободу и неограниченное право на то, что его прельщает и чем он может завладеть; приобретает же он свободу гражданскую и право собственности на все то, чем обладает…
Глава IX.. О ВЛАДЕНИИ ИМУЩЕСТВОМ
Каждый член общины подчиняет себя ей в тот момент, когда она образуется, таким, каков он есть в это время, подчиняет ей самого себя и все свои силы, составной частью которых является и принадлежащее ему имущество. Это не означает, что вследствие такого акта владение, переходя из рук в руки, изменяет свою природу и становится собственностью в руках суверена. Но так как силы Гражданской общины несравненно больше, чем силы отдельного человека, то и ее владение фактически более прочно и неоспоримо, хотя и не становится более законным, по крайней мере, в глазах чужеземцев. Ибо Государство является в отношении своих членов хозяином всего их имущества в силу Общественного договора, который в Государстве служит основою всех прав;
Примечательно в этом отчуждении то, что община, принимая земли частных лиц, вовсе не отбирает у них эти земли,- она лишь обеспечивает этим лицам законное владение ими, превращая захват в подлинное право, а пользование в собственность. Теперь уже владельцы рассматриваются как хранители общего достояния, их права признаются всеми членами Государства и защищаются всеми силами этого Государства от чужеземца…
Ж- Ж. Руссо “Об общественном договоре, или принципы политического права”
(Продолжение следует)
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Речь идет о Женевской республике и ее полноправном гражданине - ред
2 Гуго Гроций (1583-1645) голландский ученый, основатель современного международного права - ред.
3 Положение из Евангелия - ред.
(Продолжение. Начало в №№ 33-35, 37-39)
От редакции журнала «Харакат»: Хикмет Гаджизаде – один из основателей Народного Фронта Азербайджана. В период президентство ныне покойного Абулфайза Элчибея был послом своей страны в России. В середине 90-х годов, когда азербайджанская демократия вела борьу за выживание в условиях диктатуры Гейдара Алиева, часть народофронтцев ва главе с Иса Гамбаровым (председатель Милли Меджлиса Азербайлжана ва время президентства Элчибея) воссоздали партию «Мусават», разгромленного советским режимом в 1920 году, после падения независимого государства Азербайджан (1918-20 гг.). С этого времени Хикмет Гаджизаде в рядах «Мусавата». В 1994 году вместе с рядом демократов создал неправительственную организацию ФАР ЦЕНТР, изучающую политические и экономические процессы периода перехода к демократии. Отрывки из его книги «150.000 знаков о демократии», написанной в рамках реализованных ФАР ЦЕНТРом проектов, были опубликованы в нашем журнале еще в 1996 году, № 1(4).
Недавно Хикмет-бей закончил работу над новой книгой «Долгий путь к демократии». В ней прослеживается путь развития демократии со времен античности до сегодняшних дней. Так что, безусловно, книга будет полезной и для узбекских демократов. Исходя из этого убеждения мы решили публиковать в нашем журнале отрыки из этой книги.
Азербайджан и Узбекистан имют много общих черт: языки тюркские, релегия подовляющего большинтсьва населения – Ислам, бывшие колонии Росии, переживают мучительно трудный переход от тоталитарного строя в демократический, под гнетом агонизирующих постсоветских диктаторских режимов. Поэтому для узбекских демократов очеь важен и опыт азербайджанцев, ведущих борьбу за демократизацию общества. Очень важны связи между неправительственнами организациями двух стран. Для тех, кто хотел бы поближе ознакомиться с деятельностью ФАР ЦЕНТРА и установить с ним связи предлагаем его адрес:
FAR CENTRE, Music School, 4 floor, R.Behbudov Str.3, Baku, 370 000 Azerbaijan,
Phone: (99412) 930951; (99412) 930964; Fax: (99412) 93-14-38; E-mail: FAR@monitor.baku.az
Жан-Жак Руссо об общественном договоре
Труды швейцарского философа Жан-Жака Руссо (1712-1778) оказали огромное влияние на европейской общественное сознание. Если Джона Локка считают вдохновителем Американской революции, то Руссо по праву можно считать интеллектуальным отцом Великой Французской (1789) и даже Российской большевистской революции (1917).
Руссо родился в Женеве в семье часовщика и после ранней смерти матери воспитывался отцом. Он не получил систематического образования, однако сам серьезно увлекся классической и современной философией. Руссо устраивается работать в граверной мастерской, но в 1728 он бросает Женеву, и находит прибежище и дружбу у богатой мадам Варенс; ее поддержка позволяет Руссо серьезно заняться самообразованием. В 1742 году Руссо переезжает в Париж — тогдашний центр мировой интеллектуальной жизни. Здесь Руссо знакомится с Даламбером и другими французскими философами энциклопедистами. В 1750 году эссе Руссо “Размышления об искусстве и науке” побеждает на конкурсе проводимом Академией города Дижона. Его последующие работы и, особенно, его главный труд “Об общественном договоре” приносят Руссо общеевропейскую славу, но и вызывают гнев как Французских так и Швейцарских властей. Труды Руссо запрещают, ему приходится покинуть Париж, в который он вернется лишь в 1770 году.
Руссо был ярким популяризатором теории общественного договора, но он внес в нее и ряд собственных черт. Руссо резко критикует Аристотеля и Гоббса, не принимавших равенства всех людей и считавших человека изначально эгоистичным и порочным существом. “Человек рождается свободным, но по всюду он в цепях”, — утверждает Руссо. Причина такого положения в несправедливом общественном устройстве, а конкретно в феодальных порядках и частной собственности, сделавших людей врагами. Чтобы устранить имеющиеся противоречия в обществе необходимо вернуть доисторические гармоничные отношения между людьми.
Люди заключают общественный договор, — считает Руссо, — чтобы защитить свою собственность и свободу. В результате заключения Общественного договора возникает единый общественный и моральный организм — Государство. Сувереном, согласно Руссо, является народ, воля которого абсолютна и неподвержена изменениям. Руссо начав с индивидуалистической природы человека, пришел в конце концов к приоритету общественного, коллективистского начала над правами отдельного человека. Таким образом, теория Руссо представляет собой одну из наиболее тоталитарных доктрин в истории человечества.
Тезис Руссо об абсолютности общей воле, оказал впоследствии большое влияние на политические доктрины Гегеля, Маркса и Ленина. Верховная власть, образованная с согласия всех членов общества и выражающая общую волю, не может противоречить интересам людей, — утверждал Руссо, — а потому не может быть и разговора о контроле над властью со стороны общества. Теория Руссо об общей воле стала идеологическим обоснованием однопартийной диктатуры и кровавого террора Французской и Российской революции.
“Если кто-нибудь откажется повиноваться общей воле, — писал Руссо, — то он будет к этому принужден всем организмом; это значит только то, что его заставят быть свободным”, как это и делами власти коммунистических и фашистских стран. Другими словами как определил это Джордж Орвелл в своем антиутопическом романе “1984”: “Свобода — это рабство”.
ЖАН-ЖАК РУССО
Об общественном договоре (1762)
Ибо Государство является в отношении своих членов хозяином всего их имущества в силу общественного договора, который в Государстве служит основою всех прав;
Я хочу исследовать, возможен ли в гражданском состоянии какой-либо принцип управления, надежный и основанный на законах, если принимать людей такими, каковы они, а законы —такими, какими они могут быть. В этом исследовании я все время буду стараться сочетать то, что разрешает право, с тем, что предписывает выгода, так, чтобы не оказалось никакого расхождения между справедливостью и пользою.
…Меня могут спросить: разве я государь или законодатель, что пишу о политике. Будь я государь или законодатель, я не стал бы терять время на разговоры о том, что нужно делать, — я либо делал бы это, либо молчал.
Поскольку я рожден гражданином свободного Государства и членом суверена[1] то, как бы мало ни значил мой голос в общественных делах, права подавать его при обсуждении этих дел достаточно, чтобы обязать меня уяснить себе их сущность, и я счастлив, что всякий раз, рассуждая о формах Правления, нахожу в моих розысканиях все новые причины любить образ Правления моей страны.
Глава I. ПРЕДМЕТ ЭТОЙ ПЕРВОЙ КНИГИ
Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. Иной мнит себя повелителем других, что не мешает ему быть рабом в большей еще мере, чем они. Как совершилась эта перемена? Не знаю. Что может придать ей законность? Полагаю, что этот вопрос я смогу разрешить.
Если бы я рассматривал лишь вопрос о силе и результатах ее действия, я бы сказал: пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, — он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать. Но общественное состояние - это священное право, которое служит основанием для всех остальных прав. Это право, однако, не является естественным; следовательно, оно основывается на соглашениях. Надо выяснить, каковы эти соглашения. Прежде чем приступить к этому, я должен обосновать те положения, которые я только что выдвинул.
Глава II. О ПЕРВЫХ ОБЩЕСТВАХ
Самое древнее из всех обществ и единственное естественное - это семья. Но ведь и в семье дети связаны с отцом лишь до тех пор, пока нуждаются в нем...
Таким образом, семья - это, если угодно, прообраз политических обществ, правитель - это подобие отца, народ - детей, и все, рожденные равными и свободными, если отчуждают свою свободу, то лишь для своей же пользы…
Гроций2 отрицает, что у людей всякая власть устанавливается для пользы управляемых, в качестве примера он приводит рабство... Так же полагает и Гоббс. Таким образом человеческий род оказывается разделенным на стада скота, каждое из которых имеет своего вожака берегущего оное с тем, чтобы его пожирать… Аристотель прежде, чем все они, говорил также, что люди вовсе не равны от природы, но что одни рождаются чтобы быть рабами, а другие - господами. Аристотель был прав; но он принимал следствие за причину. Всякий человек, рожденный в рабстве, рождается для рабства; ничто не может быть вернее этого. В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться, они начинают любить рабство, подобно тому, как спутники Улисса полюбили свое скотское состояние.
Глава Ш. О ПРАВЕ СИЛЬНОГО
…Предположим на минуту, что так называемое право сильнейшего существует… Но что же это за право, которое исчезает, как только прекращается действие силы? Если нужно повиноваться, подчиняясь силе, то нет необходимости повиноваться, следуя долгу; и если человек больше не принуждается к повиновению, то он уже и не обязан это делать…
Подчиняйтесь властям. Если это означает — уступайте силе, то заповедь хороша, но излишня; я ручаюсь, что она никогда не будет нарушена. Всякая власть — от Бога3, я это признаю; но и всякая болезнь от Него же: значит ли это, что запрещено звать врача?.. Согласимся же, что сила не творит право и что люди обязаны повиноваться только властям законным. Так перед нами снова возникает вопрос, поставленный мною в самом начале.
Глава IV. О РАБСТВЕ
Раз ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными и поскольку сила не создает никакого права, то выходит, что основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения…
Скажут, что деспот обеспечивает своим подданным гражданский мир. Пусть так, но что же они от этого выигрывают, если войны, которые им навязывает его честолюбие, если его ненасытная алчность, притеснения его правления разоряют их больше, чем это сделали бы их раздоры? Что же они от этого выигрывают, если самый этот мир становится одним из их бедствий? Спокойно жить и в темницах, но разве этого достаточно, чтобы чувствовать себя там хорошо?..
Отказаться от своей свободы - это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека; лишить человека свободы воли - это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности. Наконец, бесполезно и противоречиво такое соглашение, когда, с одной стороны, выговаривается неограниченная власть, а с другой - безграничное повиновение…
Гроций и другие видят происхождение так называемого права рабовладения еще и в войнах. Поскольку победитель, по их мнению, вправе убить побежденного, этот последний может выкупить свою жизнь ценою собственной свободы, — соглашение тем более законное, что оно оборачивается на пользу обоим.
Ясно, однако, что это так называемое право убивать побежденных ни в коей мере не вытекает из состояния войны. Уже хотя бы потому, что люди, пребывающие в состоянии изначальной
независимости, не имеют столь постоянных сношений между собою, чтобы создалось состояние войны или мира; от природы люди вовсе не враги друг другу…
Даже если предположить, что это ужасное право всех убивать существует, я утверждаю, что раб, который стал таковым во время войны, или завоеванный народ ничем другим не обязан своему повелителю, кроме как повиновением до тех нор, пока его к этому принуждают…
Слова рабство и право противоречат друг другу; они взаимно исключают друг друга. Такая речь: Я с тобой заключаю соглашение полностью за твой счет и полностью в мою пользу, соглашение, которое я буду соблюдать, пока это мне будет угодно, и которое ты будешь соблюдать, пока мне это будет угодно - будет всегда равно лишена смысла независимо от того, имеются ли в виду отношения человека к человеку или человека к народу.
Глава V. О ТОМ, ЧТО СЛЕДУЕТ ВСЕГДА ВОСХОДИТЬ К ПЕРВОМУ СОГЛАШЕНИЮ
Если бы я даже и согласился с тем, что до сих пор отвергал, то сторонники деспотизма не много бы от этого выиграли. Всегда будет существовать большое различие между тем, чтобы подчинить себе толпу, и тем, чтобы управлять обществом. Если отдельные люди порознь один за другим порабощаются одним человеком, то, каково бы ни было их число, я вижу здесь только господина и рабов, а никак не народ и его главу.
Это, если угодно,- скопление людей, а не ассоциация; здесь нет ни общего блага, ни Организма политического. Такой человек, пусть бы даже он и поработил полмира, всегда будет лишь частное лицо; его интерес, отделенный от интересов других людей, это всегда только частный интерес. Если только этот человек погибает, то его держава распадается, как рассыпается и превращается в кучу пепла дуб, сожженный огнем.
Глава VI. ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ СОГЛАШЕНИИ
…«Найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации, и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде». Такова основная задача, которую разрешает Общественный договор.
Статьи этого Договора определены самой природой акта так, что малейшее видоизменение этих статей лишило бы их действенности и полезности…
Эти статьи, если их правильно понимать, сводятся к одной-единственной, а именно: полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины; ибо, во-первых, если каждый отдает себя всецело, то создаются условия, равные для всех; а раз условия равны для всех, то никто не заинтересован в том, чтобы делать их обременительными для других.
Далее, поскольку отчуждение совершается без каких-либо изъятий, то единение столь полно, сколь только возможно, и ни одному из членов ассоциации нечего больше требовать…
Итак, если мы устраним из общественного соглашения то, что не составляет его сущности, то мы найдем, что оно сводится к следующим положениям: Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого.
Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное Целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание. Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее Я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое, образующееся следовательно в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданскою общиной ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою - при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти, и подданными как подчиняющиеся законам Государства…
Глава VII. О СУВЕРЕНЕ
Из этой формулы видно, что акт ассоциации содержит взаимные обязательства всего народа и частных лиц и что каждый индивидуум, вступая, так сказать, в договор с самим собою, оказывается принявшим двоякое обязательство, именно: как член суверена в отношении частных лиц и как член Государства по отношению к суверену…
Следует еще заметить, что, поскольку каждый выступает в двояком качестве, решение, принятое всем народом, может иметь обязательную силу в области отношений всех подданных к суверену, но не может, по противоположной причине, наложить на суверена обязательства по отношению к себе самому… Поскольку суверен может рассматривать себя лишь в одном единственном отношении, то он попадает в положение частного человека, вступающего в соглашение с самим собою; раз так, нет и не может быть основного закона обязательного для народа в целом, для него не обязателен даже Общественный договор…
Но не так обстоит дело с отношениями подданных к суверену; несмотря на общий интерес, ничто не могло бы служить для суверена порукою в выполнении подданными своих обязательств, если бы он не нашел средств обеспечить их верность себе.
В самом деле, каждый индивидуум может, как человек иметь особую волю, противоположную общей или несходную с этой общей волей , которой он обладает как гражданин…
Итак, чтобы общественное соглашение не стало пустою формальностью, оно молчаливо включает в себя такое обязательство, которое одно только может дать силу другим обязательствам: если кто-либо откажется подчиниться общей воле, то он будет к этому принужден всем Организмом, а это означает не что иное, как то, что его силою принудят быть свободным, так как таково условие, которое отдавая каждого гражданина отечеству гарантирует его от всякой личной ответственности.
Глава VIII. О ГРАЖДАНСКОМ СОСТОЯНИИ
Этот переход от состояния естественного к состоянию гражданскому производит в человеке весьма приметную перемену, заменяя в его поведении инстинкт справедливостью и придавая его действиям тот нравственный характер, которого они ранее были лишены. Только тогда, когда голос долга сменяет плотские побуждения, а право - желание, человек, который до сих пор считался только с самим собою, оказывается вынужденным действовать сообразно другим принципам и советоваться с разумом, прежде чем следовать своим склонностям…
Сведем весь этот итог к легко сравнимым между собой положениям. По Общественному договору человек теряет свою естественную свободу и неограниченное право на то, что его прельщает и чем он может завладеть; приобретает же он свободу гражданскую и право собственности на все то, чем обладает…
Глава IX.. О ВЛАДЕНИИ ИМУЩЕСТВОМ
Каждый член общины подчиняет себя ей в тот момент, когда она образуется, таким, каков он есть в это время, подчиняет ей самого себя и все свои силы, составной частью которых является и принадлежащее ему имущество. Это не означает, что вследствие такого акта владение, переходя из рук в руки, изменяет свою природу и становится собственностью в руках суверена. Но так как силы Гражданской общины несравненно больше, чем силы отдельного человека, то и ее владение фактически более прочно и неоспоримо, хотя и не становится более законным, по крайней мере, в глазах чужеземцев. Ибо Государство является в отношении своих членов хозяином всего их имущества в силу Общественного договора, который в Государстве служит основою всех прав;
Примечательно в этом отчуждении то, что община, принимая земли частных лиц, вовсе не отбирает у них эти земли,- она лишь обеспечивает этим лицам законное владение ими, превращая захват в подлинное право, а пользование в собственность. Теперь уже владельцы рассматриваются как хранители общего достояния, их права признаются всеми членами Государства и защищаются всеми силами этого Государства от чужеземца…
Ж- Ж. Руссо “Об общественном договоре, или принципы политического права”
(Продолжение следует)
--------------------------------------------------------------------------------
[1] Речь идет о Женевской республике и ее полноправном гражданине - ред
2 Гуго Гроций (1583-1645) голландский ученый, основатель современного международного права - ред.
3 Положение из Евангелия - ред.
