На вопросы Информационно-аналитического портала Novayaepoxa.Com президент Общества политических эмигрантов Центральной Азии, известный правозащитник Бахром Хамроев ответил так.

Кавказ Омаров: Можно ли считать полностью исчерпанным приграничный конфликт, который чуть не перерос в полноценную и масштабную войну между Таджикистаном и Кыргызстаном, и насколько высока вероятность возобновления боевых действий?

Бахром Хамроев: В связи с киргизско-таджикским пограничным конфликтом, приходится слышать различные версии произошедшего. Кто-то связывает его с проблемой водных ресурсов, кто-то говорит о переделе каналов наркотрафика, кто-то рассуждает о пограничной чересполосице и анклавах.

Полагаю, что все эти обстоятельства сами по себе недостаточны для внятного объяснения причин конфликта. В действительности киргизско-таджикский конфликт несет в себе измерение взаимного неприятия двух типов элит и систем государственного устройства – жестко централизованной, авторитарной таджикской клептократии, замыкающейся на личности президента Рахмона и его семейства с одной стороны, и стихийно-демократического устройства Кыргызстана, зиждящегося на балансе родоплеменных структур, землячеств, разного рода кланов, в том числе криминальных. Разница в политической культуре порождает взаимное отторжение и напряжение, ретранслирующееся и подогревающееся путем пропаганды на простое население.

Пропаганда для поддержания напряжения оперирует разного рода мифологемами, подогреваются национализм и ксенофобия, вытаскиваются на свет старые, позабытые проблемы и претензии. Одна сторона апеллирует к памяти Чингисхана и его завоеваниям, другая - к арийскому наследию предков. На фоне этого и происходит бряцание оружием. В итоге два братских народа с общей мусульманской культурой, связанные общей географией, исторической судьбой, оказываются в положении искусственного конфликта.

Кавказ Омаров: Как вы думаете, какая из сторон больше права в этом споре?

Бахром Хамроев: Естественно, разогрев национализма и перевод внимания населения с внутренних проблем на образ внешнего врага, служат на руку элитам, искусственно сплачивающим вокруг себя народ в «маленьких победоносных войнах». Когда идет стрельба на границе, забывается и про обнищание населения, и про миллионы соотечественников, вынужденных перебиваться случайными заработками на чужбине, и про безумную коррупцию и кумовство, зато сердца заходятся в любви к отечеству и ненависти к внешним врагам, еще вчера бывших братьями.

Это один аспект. Другой аспект заключается в том, что Средняя Азия всегда была полем «Большой игры», и столкновением интересов крупных держав, играющих на местных противоречиях. Естественно, пока регион не станет самодостаточным, единым пространством, «Большая игра» никуда не денется, а претензии внешних игроков будут решаться за счет крови и слез местных жителей. Не самодостаточные, коррумпированные режимы неизбежно будут искать поддержки у великих держав, а те, в свою очередь, давать эту поддержку, разогревая существующие противоречия.

Поэтому в обозримом будущем разрешения конфликта не предвидится, и предлоги для его продолжения могут быть любыми – начиная от проблемы анклавов, заканчивая водными ресурсами. В этих условиях бессмысленно говорить о правоте сторон, решающих проблемы за счет разогрева ложного патриотизма и национализма, и занимающихся решением локальных проблем силовым методом. Как уже упоминалось, ситуация может быть разрешена лишь в условиях объединения усилий конструктивных сил региона в общих целях, а не в интересах местных коррумпированных элит, опирающихся на вооруженную силу и поддержку иностранных игроков с чуждыми интересами.

Кавказ Омаров: Кому из внешних игроков выгодна конфликтная ситуация в Центральной Азии?

Бахром Хамроев: К сожалению, международные отношения складываются таким образом, что я не вижу ничего, кроме перспектив обострения. Как бы ни складывалась ситуация, будут предпосылки и, соответственно, усилия внешних игроков по поддержанию напряженности, а то и переводу тлеющих конфликтов в горячую фазу. Усиление влияния России на среднеазиатском пространстве неизбежно повлечет попытки других игроков его ослабить за счет нагнетания напряженности и местных конфликтов.

Равным образом, расширение влияния других стран, таких, как, например, США или Турции, вызовет нервную реакцию российского руководства. В принципе, в данном ключе можно трактовать и последние события. Не секрет, что в последние годы усилилась роль Турции в регионе. Последняя активно ведет работу по формированию общетюркской идентичности, активно реализует в тюркоязычных странах экономические и гуманитарные проекты, симпатии элит в значительной степени склоняются в ее сторону.

В таких условиях Россия привычно делает ставку на старого и понятного ей партнера – таджикский авторитарный режим Рахмона. Последний же, будучи окружен странами с не самыми близкими для таджикской клептократии тенденциями, скованный опасениями тюркского реваншизма с одной стороны, а с другой – роста исламского влияния, и к тому же крайне зависящий от России, вынужден опираться на российскую поддержку.

В противодействии России турецкие и американские, а также в определенном отношении и китайские интересы сходятся. Дело в том, что наибольшую опасность для среднеазиатских режимов составляет рост мусульманской идентичности с последующей угрозой создания общей государственности, основанной на религиозно-культурной общности. Эта же угроза прекрасно осознается и с большой серьезностью воспринимается мировыми державами. Соответственно, в пику ей реализуются самые разные проекты, направленные на противостояние общемусульманским интегральным тенденциям. И одним из этих проектов, на мой взгляд, является пантюркистский проект, ставящий на первое место национальную и языковую, а не религиозно-культурную идентичность.

Кавказ Омаров: Это далеко не первая спорная территория в Центральной Азии. До этого произошли кровавые события в Оше и погром узбекского населения города, которые, как и во время недавнего приграничного инцидента, чуть не привели к войне между Кыргызстаном и Узбекистаном. Узбеки Оша вернулись обратно в свои дома? Какой там был процент узбекского населения?

Бахром Хамроев: Что касается киргизско-узбекских отношений, то здесь надо отметить следующее. Ошский конфликт, при всей его кровопролитности, не повлек существенного ухудшения отношений между Узбекистаном и Кыргызстаном. Народ, к сожалению, политиками обычно воспринимается в качестве разменной карты. И если нет игры, где нужна эта карта, то и проблемы народа политикам не близки. Именно такая ситуация произошла в связи с ошско-джалалабадскими столкновениями. Узбекское руководство в лице тогдашнего президента Ислама Каримова и правительства под руководством премьер-министра Шавката Мирзияева, по сути, от проблемы самоустранилось.

Границы для потоков беженцев оказались закрыты, о каком-либо вмешательстве и защите узбекского меньшинства речи вовсе не шло. Это молчание, к сожалению, лишь поспособствовало росту насилия. Конфликт в результате разрешился естественным путем. К счастью, сейчас нет той напряженности между узбекским меньшинством (составляющим, впрочем, около трети населения Кыргызстана), и киргизским большинством.

В основной массе пострадавшее население смогло вернуться в свои дома. На мой взгляд, это как раз может послужить примером того, что без посторонней «помощи» люди, связанные единой, мусульманской в своей основе культурой, несмотря на все разногласия, склонны к сотрудничеству и мирному сосуществованию, а не к конфликтам на искусственной почве.

Кавказ Омаров: Есть ещё одна взрывоопасная область в регионе – южные области Казахстана с многонациональным составом. Там тоже часто случаются межэтнические стычки. Недавно там произошли столкновения между казахами и дунганами, в результате которых десятки людей были убиты и искалечены, сожжены десятки домов. Регион напоминает готовую к взрыву пороховую бочку…

Бахром Хамроев: То же самое я могу сказать и по поводу других многонациональных регионов, таких как юг Казахстана или Ферганскую долину. Конфликты между братскими народами не имеют никакой ощутимой почвы, за исключением искусственно созданных причин, происходящих из нечистоплотных устремлений местных коррумпированнх политиков, криминальных элит или внешних игроков. Такие конфликты искусственно разжигаются путем апелляции к национальной мифологии и малозначимым обидам. К сожалению, этот примитивный, но действенный способ работал во все времена хорошо.

В подтверждение этому на фоне киргизско-таджикского конфликта в интернете произошел взрыв националистически окрашенного обсуждения. Мусульмане-таджики словно оказались в роли векового противника тюркских народов, и для противодействия таджикской экспансии, якобы ведущейся при поддержке российской военщины, зазвучали призывы к созданию тюркского альянса.

Аналогичным образом, в таджикском сегменте произошел всплеск рассуждений на тему арийских корней и тюркской дикости. Таким образом, вместо стремления к мирному решению проблем и объединения народов региона, связанных общим культурным и религиозным наследием, был создан образ врага в лице своих же соседей-мусульман, так же страдающих от коррупции, авторитаризма и нарушений прав человека, как и свои же тюркоязычные братья.

Кавказ Омаров: После столкновений между таджикскими и кыргызскими пограничниками в сети бурно обсуждался этот конфликт, и тема тюркского единства вдруг стала актуальней остальных, особенно в кыргызском сегменте, и естественно, во всех тюркских группах сотни тысяч пользователей из различных тюркоязычных стран выразили поддержку кыргызам. Что из себя представляет этот союз и готовы ли эти страны создать полноценный экономически-политический союз, объединиться и ответить сообща всем внешним вызовам и угрозам?

Бахром Хамроев: Говоря же о перспективах такого союза, положа руку на сердце, необходимо признать, что языковая или расовая идентичность никогда не была устойчивой основой для объединения народов. Мы знаем массу примеров натянутых и даже враждебных отношений между вроде бы родственными народами – русскими и поляками (а теперь и украинцами), сербами и босняками, северными и южными корейцами, евреями и арабами. Языковое или биологическое родство не может служить основой для интеграции. Такой основой может быть лишь общность религии, культуры и идеологии.

Для среднеазиата же само собой очевидно, что культурная база наших народов, а следовательно и предпосылки для объединения и взаимопонимания заложены исламской религией. В отсутствие этой базы даже относительно близкие по языку оседлый турок и кочевой киргиз не найдут общих устойчивых точек соприкосновения, и все интеграционные проекты будут лишь обманками, призванными помещать единству мусульман.

Беседовал: Кавказ Омаров
www.novayaepoxa.com