Тошкент вақти - 
Актуал мавзу - 05 February 2009
05:01 -
Водные политтехнологии в Центральной Азии
Судя по заголовкам публикаций, освещающих региональные водные проблемы, - это репортажи с полей сражений. За короткий срок на популярных интернет-сайтах и в газетах появились сообщения «Вода цвета крови», «Битва за воду», «ЕС вмешался в ведение войны», «Водное перемирие заканчивается в первом квартале», «Таджикские энергетики пригрозили Узбекистану недопоставкой поливной воды»…
Но если не обращать внимания на воинственную риторику подобных статей, а пытаться обобщить их содержание, то становится ясно: зачастую это не обычные журналистские «страшилки», а плоды запланированных пропагандистских кампаний.
Кыргызстану примерили роль изгоя
Ныне в Центральной Азии воцарилось некое информационное противостояние, разделившее не братские народы, а политиков стран, относящихся к верховьям и низовьям крупных водных артерий. Исходит оно из вполне объективного конфликта вокруг водных ресурсов. Причем противостояние жесткое, без соблюдения элементарной этики, с использованием резких эпитетов и наспех придуманных аргументов. К сожалению, необходимо констатировать: пока в этой конфронтации пресса Кыргызстана явно проигрывает своим более изощренным оппонентам из Узбекистана. То попросту пропускает очередной демарш из-за кордона, а то вдруг вновь воскрешает излюбленную тему о продаже воды соседним странам. Хотя лишь упоминание вскользь об этом способно завести в тупик любые региональные переговорные процессы.
В качестве же показательной PR-акции можно привести недавний пример, как одно из информационных агентств Узбекистана освещало результаты, в общем-то, ординарного события - международной конференции в Ашхабаде, посвященной сотрудничеству в сфере охраны окружающей среды и водных ресурсов. Ознакомившись с сообщением, любой наш соотечественник может прийти в уныние – оказывается, Кыргызстан и Таджикистан теперь приравнены к изгоям мирового сообщества. А все потому, что опрометчиво «…попытались выразить претензии на строительство новых гидротехнических сооружений на стоке бассейнов рек Амударья и Сырдарья». Далее следует, что «справедливость восторжествовала», то есть большинство представителей международных и национальных организаций, включая Францию, Германию, Италию, а также стран региона «…в принципиальном плане подчеркнули недопустимость подобных попыток», противоречащих принципам, ранее озвученным президентом Узбекистана. Попутно делаются выводы, что водохозяйственные проекты Кыргызстана идут вразрез с нормами международного водного права и направлены на усугубление экологической обстановки в бассейне Аральского моря. И такая риторика прослеживается в целом ряде публикаций.
Игры с терминами
Порой диву даешься, как иные авторы манипулируют нормами международных водных конвенций, не имея при этом соответствующего образования. А также горько сетуют – все беды оттого, что Кыргызстан до сих пор не присоединился, скажем, к Хельсинской конвенции и не ведает, что творит. Но каждое суверенное государство вправе само решать, исходя из национальных интересов, куда ему следует присоединиться.
Скажем, Хельсинская конвенция 1992 года учитывает европейские условия, где основным приоритетом является борьба с загрязнением вод и иными вредными трансграничными воздействиями, связанными с водным фактором. На мой же взгляд, условиям Центральной Азии более адекватны нормы Нью-Йоркской конвенции 1997 года, где основное внимание уделено вопросам комплексного использования водных ресурсов всеми секторами экономики.
Согласитесь, что для нашего региона, где ощущается острый дефицит воды и свыше 90 процентов влаги используется для ирригации, фактор рационального использования является главным. Все это прекрасно понимают и наши оппоненты. Не случайно термин «международный водоток» из Нью-Йоркской конвенции они заменяют на «трансграничный водоток» из Хельсинкской. Ведь это малосущественная, на первый взгляд, подмена может иметь далеко идущие последствия. Скажем, каждый ручеек в верховьях Нарына может быть признан частью трансграничной реки, следовательно, впредь должен контролироваться соседними странами. Недаром же в качестве обязательного условия для возобновления переговоров по заключению нового многостороннего соглашения по использованию водных ресурсов реки Сырдарья узбекская сторона требует признать ее трансграничной.
Основная же цель этих публичных упражнений с перетасовкой норм двух конвенций - убедить Кыргызстан и Таджикистан, что без милостивого согласия «нижележащих» стран они не имеют права развивать свои водохозяйственные комплексы. Между тем в уже упомянутой «Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков» четко прописано, как должна любая страна реализовывать свои национальные программы, чтобы при этом не нанести значительного ущерба своим соседям и избежать прессинга с их стороны.
И Аральское море тоже мы…
В некоторых публикациях появляются и такие пассажи - «при начале строительства гидротехнических сооружений должна быть гарантирована неизменность объема и режима стока, сложившегося веками». Но гидротехнические сооружения для того и строятся во всем мире, чтобы изменить естественный гидрологический режим реки, например с целью забора или накопления воды. И о каких веках может идти речь, если только за последние 60 лет водные режимы главных рек региона – Сырдарьи и Амударьи изменились радикально.
Главная причина, как известно, развитие ирригации во всех странах региона, и вовсе не Кыргызстан - главный виновник пересыхания Арала и экологической катастрофы в Приаралье. Для примера, в бассейне Сырдарьи орошаемые земли КР составляют около 400 тысяч гектаров, а Узбекистана – в 10 с лишним раз больше. Поэтому трудно с полным доверием относиться к сентенциям «о недопустимости создания новых угроз для экологии региона» со стороны тех, кто в первую очередь способствовал развитию экологического бедствия, ревностно обеспечивая хлопковую независимость страны.
Далее уместен вопрос, вокруг каких именно гидротехнических сооружений возник такой накал страстей? Может сложиться впечатление, что узбекская сторона пытается наложить вето на любое гидротехническое строительство на всех трансграничных реках и их притоках. Но вряд ли наши партнеры будут слишком ревностно протестовать против возведения в границах Кыргызстана каких-либо второстепенных объектов. Тем более что, проводя активную пропагандистскую кампанию, Узбекистан одновременно возводит на территории Ферганской долины два отнюдь не малых водохранилища, причем не слишком ревностно привлекая к этому внимание мирового сообщества. В таком случае главным источником озабоченности Ташкента, безусловно, являются проекты возведения новых ГЭС в Таджикистане и Кыргызстане.
Чем так страшна Камбарата?
Если наивно не учитывать политические факторы, а оперировать только технико-экономическими соображениями, казалось бы, Узбекистан должен всячески поощрять возведение станций. Почему? Камбарата-1 и Камбарата-2 будут вырабатывать зимой, просто используя транзитный сток, некое дополнительное количество электроэнергии. Это позволит сбрасывать зимой меньше воды из Токтогульского водохранилища, а, следовательно, сберечь ее для летней ирригации в Узбекистане и Казахстане. Дополнительный эффект – сокращение зимних, крайне вредных сбросов воды в Арнасайскую впадину, уменьшение подтопления казахских земель, а также очевидная экономия средств Казахстана, так как отпадает необходимость строительства Коксарайского водохранилища. Казалось бы, сплошная идиллия…
Но для того чтобы этот механизм был запущен, надо сначала заполнить два новых водохранилища. Чтобы накопить столько воды, потребуется около 2-3 лет, дабы не слишком затягивать свои и соседские пояса. В итоге конструктивный диалог между странами региона должен вестись не по вопросу, можно ли вообще начинать или продолжать стройку, а как реализовывать проекты с учетом будущей общей выгоды и с минимальным ущербом в период заполнения водохранилищ.
Пока же встречных шагов в этом направлении от соседей нет. Напротив, для «замораживания» аналогичного таджикского проекта уже привлечены такие авторитеты, как президент Российской Федерации. Объяснить столь острую реакцию сторон на проекты, известные всем уже много десятилетий, вместо естественного желания договориться, непросто.
Что же касается двух Камбаратинских ГЭС, по моему мнению, здесь все упирается в то, что, имея эти комплексы, Кыргызстан автоматически приобретает энергетическую независимость, а вдобавок и ключ к водным ресурсам бассейна Сырдарьи. И хотя наше государство никогда не претендовало на лидерство в Центральной Азии, а лидеры Кыргызстана не грозились использовать «водный рычаг» в политических целях, сам факт появления у нас столь мощного аргумента вызывает у соседей излишнюю подозрительность.
На мой взгляд, лучшее средство развеять их – это заключение нового регионального соглашения или конвенции по всему спектру водных проблем, о котором речь идет уже 15 лет. Но это дело будущего, пока же не удается довести до ума даже проект многострадального Соглашения об использовании водно-энергетических ресурсов в бассейне Сырдарьи, причем не по вине Кыргызстана.
Далекий взгляд издалека
Хотелось бы упомянуть еще об одной тревожной тенденции - информационная конфронтация способна не только блокировать какой-то конкретный проект, но и заглушить ростки сотрудничества между странами. Например, ученый из голландского университета Вагенинген опубликовал статью о заключенном в 2000 году соглашении, по которому Казахстан компенсирует затраты кыргызских водников на эксплуатацию водохозяйственных сооружений межгосударственного пользования, а совместная комиссия регулирует водные отношения. В ней он удивляется: после заключения договора Казахстан исправно вкладывает средства в содержание наших гидроузлов, а объемы подачи воды в РК при этом не увеличились. Видимо, автор не догадывался, что эти объемы и не должны были увеличиться, ведь квоты водопотребления между двумя странами определены еще четверть века назад и соблюдаются, по возможности, до сих пор.
Каковы же тогда цели этих научных изысканий? Ответ проясняется только в конце статьи: «…Слишком рано праздновать по поводу договора. Даже учреждение комиссии ничего не изменило, … настоящий успех связан не с бассейновым сотрудничеством, а, скорее, с господством тех, кто находится в верхнем течении». Далее следует еще более хлесткая тирада – оказывается, данное соглашение «способствовало созданию видимости хороших отношений между Кыргызстаном и Казахстаном». А в финале следует примечательный пассаж: зря, мол, международное сообщество вкладывает средства в подобные «дутые» проекты, в то время как «реальные истории успеха, например, Узбекско-Туркменский договор от 1996 года, остаются незамеченными».
Впрочем, и без подсказки из Нидерландов обеим сторонам известно, как непросто развивался кыргызско-казахский диалог о сотрудничестве в бассейнах рек Чу и Талас, во многом благодаря поддержке внешних доноров. Хорошо известны и недочеты в работе двухсторонней комиссии на первом этапе ее становления. Но не стоит забывать, что соглашение позволяет избежать перерастания неурядиц в подлинный водный конфликт. Надеюсь, что автор статьи не ставил своей целью разрушить многолетние двусторонние усилия, но зато уверен, что консультанты–политтехнологи, подсказавшие ему «ценные замечания и предложения», хорошо понимали свои задачи…
Абсолютно убежден, что откровенная дискуссия за круглым столом принесет больше пользы для развития регионального водного сотрудничества, чем прессинг или веерная рассылка наспех сочиненных компроматов.
Кирилл Валентини, специалист по институциональному развитию, консультант международного проекта, специально для ИА «24.kg»
05/02-2009 13:03, Бишкек – ИА «24.kg»
Источник: http://www.24.kg/news-stall/2009/02/05/105469.html
Но если не обращать внимания на воинственную риторику подобных статей, а пытаться обобщить их содержание, то становится ясно: зачастую это не обычные журналистские «страшилки», а плоды запланированных пропагандистских кампаний.
Ныне в Центральной Азии воцарилось некое информационное противостояние, разделившее не братские народы, а политиков стран, относящихся к верховьям и низовьям крупных водных артерий. Исходит оно из вполне объективного конфликта вокруг водных ресурсов. Причем противостояние жесткое, без соблюдения элементарной этики, с использованием резких эпитетов и наспех придуманных аргументов. К сожалению, необходимо констатировать: пока в этой конфронтации пресса Кыргызстана явно проигрывает своим более изощренным оппонентам из Узбекистана. То попросту пропускает очередной демарш из-за кордона, а то вдруг вновь воскрешает излюбленную тему о продаже воды соседним странам. Хотя лишь упоминание вскользь об этом способно завести в тупик любые региональные переговорные процессы.
В качестве же показательной PR-акции можно привести недавний пример, как одно из информационных агентств Узбекистана освещало результаты, в общем-то, ординарного события - международной конференции в Ашхабаде, посвященной сотрудничеству в сфере охраны окружающей среды и водных ресурсов. Ознакомившись с сообщением, любой наш соотечественник может прийти в уныние – оказывается, Кыргызстан и Таджикистан теперь приравнены к изгоям мирового сообщества. А все потому, что опрометчиво «…попытались выразить претензии на строительство новых гидротехнических сооружений на стоке бассейнов рек Амударья и Сырдарья». Далее следует, что «справедливость восторжествовала», то есть большинство представителей международных и национальных организаций, включая Францию, Германию, Италию, а также стран региона «…в принципиальном плане подчеркнули недопустимость подобных попыток», противоречащих принципам, ранее озвученным президентом Узбекистана. Попутно делаются выводы, что водохозяйственные проекты Кыргызстана идут вразрез с нормами международного водного права и направлены на усугубление экологической обстановки в бассейне Аральского моря. И такая риторика прослеживается в целом ряде публикаций.
Порой диву даешься, как иные авторы манипулируют нормами международных водных конвенций, не имея при этом соответствующего образования. А также горько сетуют – все беды оттого, что Кыргызстан до сих пор не присоединился, скажем, к Хельсинской конвенции и не ведает, что творит. Но каждое суверенное государство вправе само решать, исходя из национальных интересов, куда ему следует присоединиться.
Скажем, Хельсинская конвенция 1992 года учитывает европейские условия, где основным приоритетом является борьба с загрязнением вод и иными вредными трансграничными воздействиями, связанными с водным фактором. На мой же взгляд, условиям Центральной Азии более адекватны нормы Нью-Йоркской конвенции 1997 года, где основное внимание уделено вопросам комплексного использования водных ресурсов всеми секторами экономики.
Согласитесь, что для нашего региона, где ощущается острый дефицит воды и свыше 90 процентов влаги используется для ирригации, фактор рационального использования является главным. Все это прекрасно понимают и наши оппоненты. Не случайно термин «международный водоток» из Нью-Йоркской конвенции они заменяют на «трансграничный водоток» из Хельсинкской. Ведь это малосущественная, на первый взгляд, подмена может иметь далеко идущие последствия. Скажем, каждый ручеек в верховьях Нарына может быть признан частью трансграничной реки, следовательно, впредь должен контролироваться соседними странами. Недаром же в качестве обязательного условия для возобновления переговоров по заключению нового многостороннего соглашения по использованию водных ресурсов реки Сырдарья узбекская сторона требует признать ее трансграничной.
Основная же цель этих публичных упражнений с перетасовкой норм двух конвенций - убедить Кыргызстан и Таджикистан, что без милостивого согласия «нижележащих» стран они не имеют права развивать свои водохозяйственные комплексы. Между тем в уже упомянутой «Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков» четко прописано, как должна любая страна реализовывать свои национальные программы, чтобы при этом не нанести значительного ущерба своим соседям и избежать прессинга с их стороны.
В некоторых публикациях появляются и такие пассажи - «при начале строительства гидротехнических сооружений должна быть гарантирована неизменность объема и режима стока, сложившегося веками». Но гидротехнические сооружения для того и строятся во всем мире, чтобы изменить естественный гидрологический режим реки, например с целью забора или накопления воды. И о каких веках может идти речь, если только за последние 60 лет водные режимы главных рек региона – Сырдарьи и Амударьи изменились радикально.
Главная причина, как известно, развитие ирригации во всех странах региона, и вовсе не Кыргызстан - главный виновник пересыхания Арала и экологической катастрофы в Приаралье. Для примера, в бассейне Сырдарьи орошаемые земли КР составляют около 400 тысяч гектаров, а Узбекистана – в 10 с лишним раз больше. Поэтому трудно с полным доверием относиться к сентенциям «о недопустимости создания новых угроз для экологии региона» со стороны тех, кто в первую очередь способствовал развитию экологического бедствия, ревностно обеспечивая хлопковую независимость страны.
Далее уместен вопрос, вокруг каких именно гидротехнических сооружений возник такой накал страстей? Может сложиться впечатление, что узбекская сторона пытается наложить вето на любое гидротехническое строительство на всех трансграничных реках и их притоках. Но вряд ли наши партнеры будут слишком ревностно протестовать против возведения в границах Кыргызстана каких-либо второстепенных объектов. Тем более что, проводя активную пропагандистскую кампанию, Узбекистан одновременно возводит на территории Ферганской долины два отнюдь не малых водохранилища, причем не слишком ревностно привлекая к этому внимание мирового сообщества. В таком случае главным источником озабоченности Ташкента, безусловно, являются проекты возведения новых ГЭС в Таджикистане и Кыргызстане.
Если наивно не учитывать политические факторы, а оперировать только технико-экономическими соображениями, казалось бы, Узбекистан должен всячески поощрять возведение станций. Почему? Камбарата-1 и Камбарата-2 будут вырабатывать зимой, просто используя транзитный сток, некое дополнительное количество электроэнергии. Это позволит сбрасывать зимой меньше воды из Токтогульского водохранилища, а, следовательно, сберечь ее для летней ирригации в Узбекистане и Казахстане. Дополнительный эффект – сокращение зимних, крайне вредных сбросов воды в Арнасайскую впадину, уменьшение подтопления казахских земель, а также очевидная экономия средств Казахстана, так как отпадает необходимость строительства Коксарайского водохранилища. Казалось бы, сплошная идиллия…
Но для того чтобы этот механизм был запущен, надо сначала заполнить два новых водохранилища. Чтобы накопить столько воды, потребуется около 2-3 лет, дабы не слишком затягивать свои и соседские пояса. В итоге конструктивный диалог между странами региона должен вестись не по вопросу, можно ли вообще начинать или продолжать стройку, а как реализовывать проекты с учетом будущей общей выгоды и с минимальным ущербом в период заполнения водохранилищ.
Пока же встречных шагов в этом направлении от соседей нет. Напротив, для «замораживания» аналогичного таджикского проекта уже привлечены такие авторитеты, как президент Российской Федерации. Объяснить столь острую реакцию сторон на проекты, известные всем уже много десятилетий, вместо естественного желания договориться, непросто.
Что же касается двух Камбаратинских ГЭС, по моему мнению, здесь все упирается в то, что, имея эти комплексы, Кыргызстан автоматически приобретает энергетическую независимость, а вдобавок и ключ к водным ресурсам бассейна Сырдарьи. И хотя наше государство никогда не претендовало на лидерство в Центральной Азии, а лидеры Кыргызстана не грозились использовать «водный рычаг» в политических целях, сам факт появления у нас столь мощного аргумента вызывает у соседей излишнюю подозрительность.
На мой взгляд, лучшее средство развеять их – это заключение нового регионального соглашения или конвенции по всему спектру водных проблем, о котором речь идет уже 15 лет. Но это дело будущего, пока же не удается довести до ума даже проект многострадального Соглашения об использовании водно-энергетических ресурсов в бассейне Сырдарьи, причем не по вине Кыргызстана.
Хотелось бы упомянуть еще об одной тревожной тенденции - информационная конфронтация способна не только блокировать какой-то конкретный проект, но и заглушить ростки сотрудничества между странами. Например, ученый из голландского университета Вагенинген опубликовал статью о заключенном в 2000 году соглашении, по которому Казахстан компенсирует затраты кыргызских водников на эксплуатацию водохозяйственных сооружений межгосударственного пользования, а совместная комиссия регулирует водные отношения. В ней он удивляется: после заключения договора Казахстан исправно вкладывает средства в содержание наших гидроузлов, а объемы подачи воды в РК при этом не увеличились. Видимо, автор не догадывался, что эти объемы и не должны были увеличиться, ведь квоты водопотребления между двумя странами определены еще четверть века назад и соблюдаются, по возможности, до сих пор.
Каковы же тогда цели этих научных изысканий? Ответ проясняется только в конце статьи: «…Слишком рано праздновать по поводу договора. Даже учреждение комиссии ничего не изменило, … настоящий успех связан не с бассейновым сотрудничеством, а, скорее, с господством тех, кто находится в верхнем течении». Далее следует еще более хлесткая тирада – оказывается, данное соглашение «способствовало созданию видимости хороших отношений между Кыргызстаном и Казахстаном». А в финале следует примечательный пассаж: зря, мол, международное сообщество вкладывает средства в подобные «дутые» проекты, в то время как «реальные истории успеха, например, Узбекско-Туркменский договор от 1996 года, остаются незамеченными».
Впрочем, и без подсказки из Нидерландов обеим сторонам известно, как непросто развивался кыргызско-казахский диалог о сотрудничестве в бассейнах рек Чу и Талас, во многом благодаря поддержке внешних доноров. Хорошо известны и недочеты в работе двухсторонней комиссии на первом этапе ее становления. Но не стоит забывать, что соглашение позволяет избежать перерастания неурядиц в подлинный водный конфликт. Надеюсь, что автор статьи не ставил своей целью разрушить многолетние двусторонние усилия, но зато уверен, что консультанты–политтехнологи, подсказавшие ему «ценные замечания и предложения», хорошо понимали свои задачи…
Абсолютно убежден, что откровенная дискуссия за круглым столом принесет больше пользы для развития регионального водного сотрудничества, чем прессинг или веерная рассылка наспех сочиненных компроматов.
Кирилл Валентини, специалист по институциональному развитию, консультант международного проекта, специально для ИА «24.kg»
05/02-2009 13:03, Бишкек – ИА «24.kg»
Источник: http://www.24.kg/news-stall/2009/02/05/105469.html
