Тошкент вақти - 
Актуал мавзу - 16 January 2009
05:01 -
Усиление диктатуры – поражение СМИ
(Тема: Радио «Озодлик»)
(Тема: Радио «Озодлик»)
Включившись в текстовый диалог с читателями ИА Fergana.ru, в конце прошлого месяца я отправил несколько не больших комментариев на опубликованное интервью одного из узбекских оппозиционеров. В одном из этих комментариев, я невольно затронул негативную причастность к обсуждаемой теме Радио «Озодлик».
(Под Радио «Озодлик» имеется ввиду отделение радио-корпорации «Сводода», вещающей ежедневно информационно – аналитические репортажи на узбекском языке).
Признаться, в тот момент я даже не представлял себе, какую наболевшую проблему я затрагиваю.
Двумя днями ранее, моего сына Ильхома Зайнабитдинова, переведённого в октябре из колонии со строгим режимом в колонию вольного поселения, возвратили обратно в колонию со строгим режимом. Об этом был отправлен СМС в «Озодлик», а оттуда было получено подтверждение о получении информации. Но, «Озодлик», видимо, в возвращении моего сына в тюрьму, не нашло ничего, заслуживающего нескольких секунд эфира.
В стрессовом состоянии я думал: А для малозначимых, порой даже пустых речей некоторых квази-демократов, им и сотен часов не жалко. На срыве я сел за компьютер и было начал статью о панибратстве в «Озодлике». Но текст не шёл. Мысли о сыне не давали сосредоточиться. Поэтому я на время отложил свою статью.
Но через несколько дней, успокоившись, я уже было отрёкся, от желания писать свою начатую статью, посчитав своё прежнее решение, импульсивностью по личным мотивам.
Однако в нескольких узбекских веб-сайтов в эти дни интенсивно начались публиковаться апелляции различных авторов на деятельность в основном двух штатных сотрудников «Озодлика». И даже вышло коллегиальное заявление о широкомасштабном бойкоте его.
Вопрос оказался более актуален, чем я предполагал. Поэтому я всё же решил дописать начатую свою статью и подать её на суд читателей. Только у меня теперь абсолютно нет намерений, с кем-либо сводить личные счёты. Теперь я всего лишь искренне желаю позитивных изменений в работе самой компании, а не в её кадрах. И название моей статьи, уже другое.
За «Озодлик» я был готов на всё. Бывший корреспондент «Озодлика» в Андижане Тургунбек (Гафур Юлдашев) живущий ныне в Канаде, может подтвердить, что не было случая, что бы я отказывался дать ему интервью на какую-либо тему. Я всегда шёл к нему на встречу. Я приходил дать интервью, когда он скажет и куда он скажет. Бывало он звонил и говорил, что он должен в течении часа подготовить и отправить материал, и не мог бы я приехать к нему домой. Я говорил, нет проблем, и на всех парах через весь город мчался к нему домой.
Но у меня никогда не было иллюзий, на то, что используя «Озодлик», можно что – либо у нас добиться. Обычно всё было наоборот: Где мы привлекали не только «Озодлик», но и другие независимые СМИ, мы всегда терпели неудачу. Даже в тех случаях, когда не оставалось ни каких сомнений в нашем успехе, волюнтаризм наших властей к независимым СМИ, в конечном итоге брал верх, и мы оставались в проигрыше.
Но, не смотря ни на что, без тендема с «Озодликом» и другими СМИ мы (правозащитники) не могли существовать. Мы в них нуждались, а они в нас нуждались. Мы всегда были (и остаёмся по ныне), для друг друга инструментом мониторинга своей деятельности. И сейчас сидя за критической статьёй на «Озодлик», я не могу поверить в то, что мы докатились до такого.
Во время заключения, в начале августа 2006 года из колонии № 61, г.Карши, меня вернули в ташкентскую тюрьму. Меня здесь, в 1 спецподвале, для особо опасных и политзаключённых, держали до середины мая 2007 года. Всё это время, каждый день мы слушали «Озодлик» (за исключением, когда в декабре – январе той зимы, меня на 40 дней упрятали от каких-то комиссий, возможно, и от комиссии ЭС, в штрафном изоляторе зангиатинской колонии № 1), здесь это, к моему удивлению, разрешалось.
Когда проходил суд над Гульбахор Тураевой, перед самым провозглашением приговора, «Озодлик», со смаком, напомнил слушателям, за что её судят, и прокрутили запись её интервью, где она утверждала, что, якобы, пересчитала 500 погибших в 15 школе. В камере все расхохотались. Арестанты проницательный народ. Они почти хором мне сказали: «Смотри, что твои друзья делают, и прокурора не надо».
Мне нечего было им сказать. Все мои прежние «драки» за своих «друзей» в «Озодлике» перед сокамерниками, потеряли смысл. Да, «Озодлик» изо дня в день занимался тем, что под кого-то подкладывал сырьё на бекон, а для кого-то усердно рекламировал неликвид. Но это трудно было разглядеть, тем более, доказать. И я в то время, случай с Г.Тураевой считал ещё случайной опрометчивостью.
После своего освобождения в первой же беседе (по телефону) я им (из «Озодлика»), рассказал об этом случае. Я полагал, что они сделают правильные выводы, и впредь будут более внимательными. Но я глубоко ошибался. Они меня занесли в чёрные список, и постепенно, не заметно для публики, начали маргинализировать. Признаться, им это удалось, и я сейчас почти ни кто для их аудитории.
Но, хочу отметить, их аудитория уже не массовая как прежде. Говорю это без обиняков, людям надоело слушать одних и тех же людей, одни и те же умозаключения.
К счастью, однако, для меня и других как я, есть Интернет. Я лично, для самовыражения и самоутверждения не испытываю особых затруднений. Интриги «Озодлика» на магинализацию одних, утрирование других, прежде всего бьют бумерангом по самой компании. Ввиду многих факторов, такое положение не может быть перманентным. Несомненно, здесь произойдут коренные изменения, и даже раньше, чем Салихова революция в Узбекистане, если она вообще когда – либо произойдёт.
Что бы не быть голословным, и не казаться мстящим за личные антипатии, приведу некоторые, не имеющие отношения ко мне, примеры о не корректности «Озодлика»:
Прошлой весной «Озодлик» не однократно передавал заявления супруги поэта-диссидента Юсуфа Джумаева, о публичном самосожжении. Возможно, принципы свободы слова допускают озвучивание таких заявлений. Однако по моему твёрдому убеждению, они должны сопровождаться с репортёрскими ремарками, отговаривающими от суицида, типа таких, как: не стоит этого делать; это не выход; есть другие формы протеста; и т.д.
Однако таких комментариев не было. Из этого исходит однозначный вывод, что эти озвучивания были не только активными подстрекательствами к суициду, но и фактами, сильно принуждающими к такому отчаянному поступку. Здесь явно прослеживается попытка создания собственноручного прецедента для последующих резонансов.
* * *
В деле журналиста и правозащитника из Каракалпакстана Салиджона Абдурахманова в самом начале следствия (не без помощи его брата, малоопытного адвоката) «Озодлик» озвучивал сведения дознания и предварительного следствия. В частности в эфир были даны сведения о том, что в машине журналиста обнаружены наркотические вещества.
Нет сомнений, это была фабрикация правоохранительных органов, с целью привлечения к уголовной ответственности С.Абдурахманова за журналистскую и правозащитную деятельность. Об этом можно и нужно было говорить во всю и адвокату, и репортёрам. Но в интересах, прежде всего самого С.Абдурахманова ни в коем случае нельзя было разглашать подробности дела:
1. Согласно презумпции невиновности, до решения суда, обвиняемый ещё находится в статусе невиновного гражданина. В случае не подтверждения выдвинутого обвинения, преждевременная огласка обвинения, наносит ему моральный ущерб.
2. Разглашение данных дознания и предварительного следствия это нарушение статьи 353 уголовно-процессуального кодекса РУ, за что предусмотрено наказание по статьи 239 уголовного кодекса РУ.
Кроме нарушений этих двух аспектов юриспруденции, не опытный адвокат и опытный «Озодлик» своими действиями, на глухо перекрыли пути к отступлению для фальсификаторов.
Дальнейший ход следствия косвенно подтвердил, что это дело инсценированное, и авторы попытались выйти из ситуации путём перевода обвинения из категории особо тяжких, в категорию в менее тяжких. То есть, они хотели обвинить С.Абдурахманова в хранение наркотических веществ без цели сбыта, или проще сказать, для самоупотребления. За это он был бы оштрафован до 50 минимальных окладов (примерно до 1200 долларов), и отпущен.
Но и эта попытка следователей выкрутиться, была быстро и чётко пресечена "защитниками". Снова они на опережение, теперь уже, результатов судмедэкспертизы, раструбили на весь мир, что С.Абдурахманов ни когда не употреблял наркотических веществ. Я верю, это безусловно, правда. Хотя, отсидев 3 года, я видел многих наркоманов, о том, что они десятки лет наркоманами ходят, их семьи узнавали только в день суда.
Этим я не хочу сказать, что С.Абдурахманов, возможно, наркоман. Нет, ни в коем случае. Я хочу сказать, что адвокат и «Озодлик» должны были молчать. Молчать по закону, и в интересах обвиняемого. Но они сделали здесь всё, что бы не было разницы между другом и врагом. Итог - 10 лет тюрьмы журналисту-правозащитнику, уже всем известен.
* * *
Можно ещё привести ряд таких примеров из практики «Озодлика». Но думаю, что этого достаточно для того, что бы всем, причастным к теме персонам, сделать необходимые выводы.
Как в прологе уже я отметил, у меня нет желания, что бы в Радио «Озодлик» произошли изменения в сотрудниках. Я желаю только, что бы произошли коренные изменения в работе компании в соответствии её миссии.
И в заключении хочу обратиться к самой творческой группе Радио «Озодлик»: Знайте, друзья, если в Узбекистане в сплошь и рядом нарушаются права человека, глушится инакомыслие и душится свобода слова – это в первую очередь – ваше поражение.
А главное, всегда помните: Если для наших друзей в иммиграции, ваши интриги обидные нарушения принципов демократии (что так же не допустимо), то для людей в нутрии страны, порой, ваши даже маленькие ошибки, обходятся очень и очень дорого.
Саиджахон Зайнабитдинов
Андижан, Узбекистан
16 января 2009 года
(Под Радио «Озодлик» имеется ввиду отделение радио-корпорации «Сводода», вещающей ежедневно информационно – аналитические репортажи на узбекском языке).
Признаться, в тот момент я даже не представлял себе, какую наболевшую проблему я затрагиваю.
Двумя днями ранее, моего сына Ильхома Зайнабитдинова, переведённого в октябре из колонии со строгим режимом в колонию вольного поселения, возвратили обратно в колонию со строгим режимом. Об этом был отправлен СМС в «Озодлик», а оттуда было получено подтверждение о получении информации. Но, «Озодлик», видимо, в возвращении моего сына в тюрьму, не нашло ничего, заслуживающего нескольких секунд эфира.
В стрессовом состоянии я думал: А для малозначимых, порой даже пустых речей некоторых квази-демократов, им и сотен часов не жалко. На срыве я сел за компьютер и было начал статью о панибратстве в «Озодлике». Но текст не шёл. Мысли о сыне не давали сосредоточиться. Поэтому я на время отложил свою статью.
Но через несколько дней, успокоившись, я уже было отрёкся, от желания писать свою начатую статью, посчитав своё прежнее решение, импульсивностью по личным мотивам.
Однако в нескольких узбекских веб-сайтов в эти дни интенсивно начались публиковаться апелляции различных авторов на деятельность в основном двух штатных сотрудников «Озодлика». И даже вышло коллегиальное заявление о широкомасштабном бойкоте его.
Вопрос оказался более актуален, чем я предполагал. Поэтому я всё же решил дописать начатую свою статью и подать её на суд читателей. Только у меня теперь абсолютно нет намерений, с кем-либо сводить личные счёты. Теперь я всего лишь искренне желаю позитивных изменений в работе самой компании, а не в её кадрах. И название моей статьи, уже другое.
За «Озодлик» я был готов на всё. Бывший корреспондент «Озодлика» в Андижане Тургунбек (Гафур Юлдашев) живущий ныне в Канаде, может подтвердить, что не было случая, что бы я отказывался дать ему интервью на какую-либо тему. Я всегда шёл к нему на встречу. Я приходил дать интервью, когда он скажет и куда он скажет. Бывало он звонил и говорил, что он должен в течении часа подготовить и отправить материал, и не мог бы я приехать к нему домой. Я говорил, нет проблем, и на всех парах через весь город мчался к нему домой.
Но у меня никогда не было иллюзий, на то, что используя «Озодлик», можно что – либо у нас добиться. Обычно всё было наоборот: Где мы привлекали не только «Озодлик», но и другие независимые СМИ, мы всегда терпели неудачу. Даже в тех случаях, когда не оставалось ни каких сомнений в нашем успехе, волюнтаризм наших властей к независимым СМИ, в конечном итоге брал верх, и мы оставались в проигрыше.
Но, не смотря ни на что, без тендема с «Озодликом» и другими СМИ мы (правозащитники) не могли существовать. Мы в них нуждались, а они в нас нуждались. Мы всегда были (и остаёмся по ныне), для друг друга инструментом мониторинга своей деятельности. И сейчас сидя за критической статьёй на «Озодлик», я не могу поверить в то, что мы докатились до такого.
Во время заключения, в начале августа 2006 года из колонии № 61, г.Карши, меня вернули в ташкентскую тюрьму. Меня здесь, в 1 спецподвале, для особо опасных и политзаключённых, держали до середины мая 2007 года. Всё это время, каждый день мы слушали «Озодлик» (за исключением, когда в декабре – январе той зимы, меня на 40 дней упрятали от каких-то комиссий, возможно, и от комиссии ЭС, в штрафном изоляторе зангиатинской колонии № 1), здесь это, к моему удивлению, разрешалось.
Когда проходил суд над Гульбахор Тураевой, перед самым провозглашением приговора, «Озодлик», со смаком, напомнил слушателям, за что её судят, и прокрутили запись её интервью, где она утверждала, что, якобы, пересчитала 500 погибших в 15 школе. В камере все расхохотались. Арестанты проницательный народ. Они почти хором мне сказали: «Смотри, что твои друзья делают, и прокурора не надо».
Мне нечего было им сказать. Все мои прежние «драки» за своих «друзей» в «Озодлике» перед сокамерниками, потеряли смысл. Да, «Озодлик» изо дня в день занимался тем, что под кого-то подкладывал сырьё на бекон, а для кого-то усердно рекламировал неликвид. Но это трудно было разглядеть, тем более, доказать. И я в то время, случай с Г.Тураевой считал ещё случайной опрометчивостью.
После своего освобождения в первой же беседе (по телефону) я им (из «Озодлика»), рассказал об этом случае. Я полагал, что они сделают правильные выводы, и впредь будут более внимательными. Но я глубоко ошибался. Они меня занесли в чёрные список, и постепенно, не заметно для публики, начали маргинализировать. Признаться, им это удалось, и я сейчас почти ни кто для их аудитории.
Но, хочу отметить, их аудитория уже не массовая как прежде. Говорю это без обиняков, людям надоело слушать одних и тех же людей, одни и те же умозаключения.
К счастью, однако, для меня и других как я, есть Интернет. Я лично, для самовыражения и самоутверждения не испытываю особых затруднений. Интриги «Озодлика» на магинализацию одних, утрирование других, прежде всего бьют бумерангом по самой компании. Ввиду многих факторов, такое положение не может быть перманентным. Несомненно, здесь произойдут коренные изменения, и даже раньше, чем Салихова революция в Узбекистане, если она вообще когда – либо произойдёт.
Что бы не быть голословным, и не казаться мстящим за личные антипатии, приведу некоторые, не имеющие отношения ко мне, примеры о не корректности «Озодлика»:
Прошлой весной «Озодлик» не однократно передавал заявления супруги поэта-диссидента Юсуфа Джумаева, о публичном самосожжении. Возможно, принципы свободы слова допускают озвучивание таких заявлений. Однако по моему твёрдому убеждению, они должны сопровождаться с репортёрскими ремарками, отговаривающими от суицида, типа таких, как: не стоит этого делать; это не выход; есть другие формы протеста; и т.д.
Однако таких комментариев не было. Из этого исходит однозначный вывод, что эти озвучивания были не только активными подстрекательствами к суициду, но и фактами, сильно принуждающими к такому отчаянному поступку. Здесь явно прослеживается попытка создания собственноручного прецедента для последующих резонансов.
* * *
В деле журналиста и правозащитника из Каракалпакстана Салиджона Абдурахманова в самом начале следствия (не без помощи его брата, малоопытного адвоката) «Озодлик» озвучивал сведения дознания и предварительного следствия. В частности в эфир были даны сведения о том, что в машине журналиста обнаружены наркотические вещества.
Нет сомнений, это была фабрикация правоохранительных органов, с целью привлечения к уголовной ответственности С.Абдурахманова за журналистскую и правозащитную деятельность. Об этом можно и нужно было говорить во всю и адвокату, и репортёрам. Но в интересах, прежде всего самого С.Абдурахманова ни в коем случае нельзя было разглашать подробности дела:
1. Согласно презумпции невиновности, до решения суда, обвиняемый ещё находится в статусе невиновного гражданина. В случае не подтверждения выдвинутого обвинения, преждевременная огласка обвинения, наносит ему моральный ущерб.
2. Разглашение данных дознания и предварительного следствия это нарушение статьи 353 уголовно-процессуального кодекса РУ, за что предусмотрено наказание по статьи 239 уголовного кодекса РУ.
Кроме нарушений этих двух аспектов юриспруденции, не опытный адвокат и опытный «Озодлик» своими действиями, на глухо перекрыли пути к отступлению для фальсификаторов.
Дальнейший ход следствия косвенно подтвердил, что это дело инсценированное, и авторы попытались выйти из ситуации путём перевода обвинения из категории особо тяжких, в категорию в менее тяжких. То есть, они хотели обвинить С.Абдурахманова в хранение наркотических веществ без цели сбыта, или проще сказать, для самоупотребления. За это он был бы оштрафован до 50 минимальных окладов (примерно до 1200 долларов), и отпущен.
Но и эта попытка следователей выкрутиться, была быстро и чётко пресечена "защитниками". Снова они на опережение, теперь уже, результатов судмедэкспертизы, раструбили на весь мир, что С.Абдурахманов ни когда не употреблял наркотических веществ. Я верю, это безусловно, правда. Хотя, отсидев 3 года, я видел многих наркоманов, о том, что они десятки лет наркоманами ходят, их семьи узнавали только в день суда.
Этим я не хочу сказать, что С.Абдурахманов, возможно, наркоман. Нет, ни в коем случае. Я хочу сказать, что адвокат и «Озодлик» должны были молчать. Молчать по закону, и в интересах обвиняемого. Но они сделали здесь всё, что бы не было разницы между другом и врагом. Итог - 10 лет тюрьмы журналисту-правозащитнику, уже всем известен.
* * *
Можно ещё привести ряд таких примеров из практики «Озодлика». Но думаю, что этого достаточно для того, что бы всем, причастным к теме персонам, сделать необходимые выводы.
Как в прологе уже я отметил, у меня нет желания, что бы в Радио «Озодлик» произошли изменения в сотрудниках. Я желаю только, что бы произошли коренные изменения в работе компании в соответствии её миссии.
И в заключении хочу обратиться к самой творческой группе Радио «Озодлик»: Знайте, друзья, если в Узбекистане в сплошь и рядом нарушаются права человека, глушится инакомыслие и душится свобода слова – это в первую очередь – ваше поражение.
А главное, всегда помните: Если для наших друзей в иммиграции, ваши интриги обидные нарушения принципов демократии (что так же не допустимо), то для людей в нутрии страны, порой, ваши даже маленькие ошибки, обходятся очень и очень дорого.
Саиджахон Зайнабитдинов
Андижан, Узбекистан
16 января 2009 года
